Юлия Петровская Государственный секретарь по европейским делам Жан-Пьер Жуйе в интервью «НГ» рассказывает об отношениях России с Евросоюзом, а также комментирует ситуацию вокруг Косово и проблемы, с которыми сталкивается Турция на пути в ЕС. 21 мая Жан-Пьер Жуйе посетил Москву и ознакомил российское руководство с приоритетами председательства Франции в Евросоюзе (июль–декабрь 2008 года).
– Господин министр, среди приоритетов французского председательства (борьба с потеплением климата и энергетическая политика; демография и иммиграция; сельскохозяйственная и продовольственная политика; политика безопасности) особо выделяется энергетический аспект, поскольку он тесно связан с Россией. Как вы оцениваете взаимодействие России и Евросоюза в этой области? Представляет ли Россия энергетическую угрозу, как утверждают некоторые политики в Европе?
– В Европе сложилось неадекватное восприятие об энергетической зависимости от России. Если посмотреть на цифры, то, с одной стороны, для России Европа – всего лишь рынок для поставок энергоресурсов. Но для Европы зависимость от России не такая уж большая – около 20–25%. Конечно, в Европе есть ряд стран, которые очень сильно зависят в плане энергетики от России. Но целиком и полностью Европа не зависит от России. Так что не надо преувеличивать и фантазировать.
Полагаю, что с Россией можно пытаться построить выгодные отношения. Россия старается получить больший доступ к сбыту энергоресурсов, это всегда было политикой Москвы. А Европа добивается долгосрочных отношений с РФ в энергосфере, прежде всего это касается нефти и газа. После получения Еврокомиссией мандата на начало переговоров о новом базовом соглашении ЕС с Россией, думаю, удастся добиться большого прогресса в стратегическом партнерстве между Европой и Россией. И энергетика будет одним из важных элементов этого партнерства.
Мы не хотим, чтобы была дискриминация на европейском энергорынке. Наше желание заключается в том, чтобы все операторы, прежде всего в газовой сфере, в случае России это, вероятно, будет «Газпром», и европейские операторы E.ON, Suez, Gaz de France, Electricite de France и другие, были в равных условиях. Мы говорим Еврокомиссии, что энергорынок должен работать рационально, что либерализация рынка не должна ослаблять европейскую энергетическую политику и ее операторов. Вот и все, что мы говорим: все должны быть на равных. Мы хотели бы большей взаимодополняемости российской и европейской энергополитики.
– Проблемы, с которыми столкнулась Еврокомиссия при получении мандата на переговоры с Россией по новому базовому соглашению, вновь напомнили о непростых отношениях Москвы с ее партнерами из Восточной Европы. Сначала наложила вето Польша, затем Литва. В России высказывается мнение, что в ЕС действует достаточно сильное антироссийское лобби. Каково ваше мнение?
– Во-первых, в ЕС существует солидарность между различными странами. Если у страны – члена ЕС возникает проблема с третьей страной, Россией или любой другой, мы пытаемся понять суть этой проблемы, как это было в случае с польским мясом. Тогда мы поддержали Польшу, поскольку посчитали, что проблема действительно имела место. Литва – иное дело. Мы призвали литовцев не брать в заложники отношения между Россией и Европой.
Во-вторых, в странах Центральной и Восточной Европы играют роль скорее воспоминания о Советском Союзе, чем страх перед Россией. Их менталитет все еще связан с СССР. И можно понять, что они всегда будут настороже. В-третьих, в ЕС есть страны, которые сильно зависят от России, прежде всего в плане энергетики, речь идет о зависимости на 80–90%. И у них есть поводы проявлять бдительность. В-четвертых, мы принимаем в расчет коллективные европейские интересы. И определить общие интересы 27 стран-членов сложнее, чем 15 и 12 стран. Завтра в ЕС могут быть приняты другие страны, не из Восточной Европы, а государства Балкан. Когда придет момент вступления в ЕС Хорватии и Сербии, управлять союзом станет не проще. В любом случае антироссийских настроений нет. Французское председательство привержено реализации своих главных целей, и с учетом исторических связей Франции и России для нас очень важно продвинуться по базовому соглашению о партнерстве с Россией. Это – важная цель французского председательства.
– Кстати, отношения России с Великобританией остаются напряженными, но все же Лондон не вовлекает столь часто Евросоюз в свои противоречия с Москвой...
– Страны Центральной и Восточной Европы пытаются привлечь внимание к своим интересам. Но речь не идет об антироссийских интересах. Они призывают к бдительности, но больше не хотят блокировать новое стратегическое партнерство ЕС с Россией. Россия является европейской страной и это не вызывает споров. Думаю, что говорить об антироссийских настроениях в ЕС было бы преувеличением.
– Вы сказали, что однажды Хорватия и Сербия войдут в Евросоюз. Сербия, на ваш взгляд, присоединится к ЕС до Косово, вместе с ним или после него?
– Я не могу назвать даты. Мы заключили Соглашение о стабилизации и ассоциации с Сербией. У нас также есть соглашение об облегчении визового режима. Если сербы примут соответствующее решение, очевидно, их страна войдет в ЕС до Косово.
– В ЕС есть страны, например Испания и Кипр, которые не намерены признавать Косово. Как это скажется на европейских перспективах нового государства?
– Это уже показывает, что переговоры по Сербии будут проще, ведь ее признают все. В случае с Косово это будет более долгий процесс. Отвечая на ваш вопрос, скажу: европейские перспективы Сербии более близки.
– У Франции был какой-то специальный интерес, если говорить о предоставлении независимости Косово? Почему Париж пошел на это? Можно ли было решить проблему Косово без изменения границ, чему так противится Россия?
– У Франции не было какого-то специального интереса... В интересах Европы – стабилизация Балкан. Мы приняли во внимание фактическую ситуацию, сохранявшуюся на протяжении 10 лет, а именно то, что в Косово имело место желание отделиться от Сербии. И надо было разрешить ситуацию исходя из фактического положения, то есть путем предоставления Косово независимости. Мое личное мнение: можно лишь упрекнуть Европу и другие страны в том, что все было урегулировано слишком поздно. Был ведь процесс Рамбуйе в 1998–1999 годах. Со временем проблема лишь осложнилась.
– На ваш взгляд, 10 лет назад Европа уже знала, что Косово получит независимость?
– Можно сказать, что мы знали, что в любом случае развод неизбежен. Как и в случае с семейными парами, развод – всегда вещь неприятная. Но когда вы осознаете, что развода не избежать, вы его оформляете. Вот в какой ситуации мы оказались.
– Разводы все же бывают разные. Например, Пекин и Гонконг выработали формулу совместного существования в пределах общей государственной границы...
– Мы рассмотрели все варианты. Над проблемой работали юристы, которым Франция задавала тот же вопрос, что и вы: можно ли поступить иначе? Рассматривался вариант конфедерации. Сейчас исходя из сложившейся ситуации надо смотреть в будущее. То же самое мы говорим сербам. И с этой точки зрения результаты выборов в Сербии вызывают оптимизм. Надо воспринимать это как последний этап распада Югославии. Мы слишком поздно, но разрешили ситуацию с распадом бывшей Югославии. Я – не фанат изменения границ и тому подобного, мне больше нравится стабильность. Мы придерживались реалистичного подхода, и на европейском уровне мы теперь обязаны обеспечить стабильность, верховенство закона, соблюдение прав меньшинств, особенно сербского меньшинства на севере Косово. Как были обеспечены права сербов в Боснии. Нам бы хотелось, чтобы границы были защищены, а Сербия получила реальную европейскую перспективу и смотрела в будущее. Как и в случае с Россией, связи Франции с Сербией очень сильные.
– Разъясните, пожалуйста, позицию Франции по вопросу о вступлении Турции в Евросоюз? Каковы перспективы этой страны?
– Позиция Франции заключается в следующем. Между Турцией и ЕС должны быть очень тесные отношения, которые могут вести вплоть до присоединения Турции к ЕС. Но на этом пути должен быть важный этап привилегированного партнерства. С учетом заявлений, сделанных в отношение Турции в 1999 году, Франция готова к открытию переговоров по главам, сопоставимым, с одной стороны, с присоединением, а с другой стороны – с привилегированным партнерством. В отношении Турции французское председательство будет объективным, непредвзятым , сбалансированным и справедливым. Мы не станем препятствием продолжению идущих переговоров между Турцией и Евросоюзом.
– Каковы основные препятствия у Турции на пути в ЕС? Как скоро она сможет присоединиться к Евросоюзу?
– Есть три настоящих препятствия. Юридическое препятствие: Турция не признала Республику Кипр. Если вы не признали страну ЕС, трудно стать членом ЕС самому. Это – обязательное предварительное условие. Во-вторых, Турция – это страна с населением 72 миллиона человек, а через 10 лет будет уже 85 миллионов человек. Интегрировать 85 миллионов человек в Евросоюз непросто в институциональном плане. В-третьих, у нас нет финансовых средств, чтобы проводить с Турцией ту же общую сельхозполитику, политику в области научных исследований, региональную политику, что и сегодня. Ведь речь идет о 85 миллионах человек! Это – очень важные практические проблемы. И важно обратить на них внимание. Когда эти проблемы будут решены, тогда и посмотрим. Потребуется изменение наших финансовых подходов и влияние такого присоединения на институциональную структуру ЕС.
