Артур Блинов. 10 февраля в России отмечался День дипломатического работника. Этот праздник, введенный указом президента РФ шесть лет назад, приходится на дату первого упоминания российского внешнеполитического ведомства – Посольского приказа в 1549 году. Позднее приказ был преобразован в Коллегию иностранных дел, стал Министерством иностранных дел Российской империи. Затем ведомство было преобразовано в Наркоминдел и, наконец, МИД РФ. О нынешних условиях дипломатической службы России в эксклюзивном интервью «НГ» рассказывает первый заместитель министра иностранных дел Андрей Денисов.
– Андрей Иванович, не секрет, что в 90-е годы сотрудники МИДа ощутили шок, когда резко ухудшилось их материальное положение, снизился престиж профессии. Насколько удалось за последние годы выправить положение?
– Этот период действительно оставил довольно тяжелые воспоминания, но ухудшение материального положения коснулось тогда многих. Вся страна, все госслужбы переживали сложные времена. В тот период МИД видел своей главной задачей обеспечение преемственности внешней политики и сохранение дипломатической службы. Интеллектуальная по своему характеру, наша служба она во многом зависит от качества кадров. В 90-е годы многие сотрудники МИДа увольнялись, причем прежде всего по материальным соображениям. Тем более что тогда же в российском бизнесе резко возрос спрос на кадры, имеющие опыт работы во внешних делах, хорошо знающие по два иностранных языка и более. В итоге ныне нет ни одной крупной российской компании, в которой не было бы выходцев из МИДа, порой на самых высоких постах.
Мы не можем сказать, что сейчас процесс оттока кадров у нас полностью прекратился. Для выпускников МГИМО по-прежнему наиболее привлекательным остается трудоустройство в серьезных коммерческих структурах. И это можно понять. Однако в последнее время вслед за общим улучшением экономического положения в стране меняется к лучшему и ситуация в нашем ведомстве, являющемся неотъемлемой частью государственной гражданской службы. Эту положительную тенденцию надо закрепить.
– В МИДе, как часто признают его представители, ощущается нехватка наиболее работоспособной части сотрудников – кадров среднего звена. Как решается эта проблема?
– Вы попали в точку. Именно среднее звено из-за перипетий 90-х оказалось в значительной степени «вымытым» из нашего кадрового состава, который вряд ли можно назвать гармоничным. А ведь, надо признать, многое в нашей дипломатии все еще держится на плечах поколения, которому около 50 или за 50. Правда, и в этой области, как я уже сказал, в последнее время произошел перелом к лучшему. Стал расти престиж дипломатической профессии, и хотя мы ужесточили условия конкурса при приеме на дипломатическую службу (резко, в частности, повышены требования к языковой подготовке кандидатов), растет количество заявлений о приеме на работу в МИД от выпускников вузов. В 2007 году на работу в МИД принято 130 выпускников 14 вузов страны. Средний конкурс – 2 человека на место. Кузницей кадров МИД остается МГИМО, почти две трети новых сотрудников пришли именно из него. К нам приходят выпускники Дипломатической академии, Московского государственного лингвистического, РГГУ, Института стран Азии и Африки при МГУ. Мы приняли выпускников из нескольких вузов Санкт-Петербурга, Новосибирска, Нижнего Новгорода и других университетских городов. Я уверен, что если бы не сравнительно скромная начальная зарплата в системе МИДа, доля выпускников МГИМО была бы значительно выше.
– Молодые сотрудники МИДа жалуются, что им не всегда доверяют ответственную работу. Ветераны, наоборот, критически высказываются о том, что еще неопытные люди слишком быстро заполняют освободившуюся нишу среднего звена. Какая из этих оценок верна?
– Я бы сказал, что вторая из этих оценок более уместна. Создавшуюся кадровую брешь порой приходится спешно заполнять. Что касается жалобы молодых сотрудников, то ее я принял бы лишь частично. И вот в каком аспекте: ныне изменился характер работы за рубежом за счет значительного увеличения нагрузки сугубо технического порядка, связанной с обслуживанием выезжающих за рубеж многочисленных российских делегаций и работой с ними. Это поневоле ложится на плечи молодежи. Но так было всегда, все мы прошли через это. Правда, всего 20 лет назад поток наших граждан, выезжающих за границу, был неизмеримо меньше.
Но даже и с учетом этого обстоятельства, как я полагаю, условия для профессионального роста новых сотрудников и повышения интеллектуальной составляющей их труда в МИДе по-прежнему имеются, и каких-либо препон перед молодежью здесь никто не ставит. Более того, я убежден, возможности для самореализации в наши дни очень велики, их только надо находить и уметь использовать.
– Известно, что американское внешнеполитическое ведомство – Госдепартамент сталкивается с трудностями подбора кадров, особенно со знанием арабского и других восточных языков. Крайне остро у них стоит проблема командирования сотрудников в горячие точки – ее решают путем повышения зарплаты в странах с трудными условиями, а то и прибегают к дисциплинарным мерам. Есть ли такие проблемы у МИД РФ?
– Надо признать: при всей специфике наших ведомств принципиальные проблемы, с которыми мы сталкиваемся, схожи. Мы стараемся привлекать молодежь со знанием восточных языков. Сейчас особенно нуждаемся в специалистах, владеющих языками стран СНГ. В прошлом году в МИД было принято 18 сотрудников со знанием арабского языка, шесть китаистов, пять человек с турецким языком.
Что касается представительств в горячих точках, странах со сложной политической обстановкой и неблагоприятными условиями для жизни и работы, то могу сказать, что к таковым ныне можно отнести половину, а то и две трети наших загранучреждений. Таков современный мир. И если мы не сможем создать более привлекательные условия для работы в сложных и непрестижных загранточках – а именно там зачастую в существенной мере сосредоточены наши политические и экономические интересы, – то наша внешняя политика неизбежно столкнется с серьезными трудностями. Уже сейчас нам приходится буквально «поштучно» комплектовать многие наши посольства в Африке, Азии да и в ряде стран СНГ.
– Верно ли, что зарплата сотрудника посольства РФ в Ираке выше, чем у дипломата такого же ранга в западноевропейских странах?
– Определенно, это так. Более высокую зарплату получают сотрудники, работающие в странах с «боевой» обстановкой, в том числе в Ираке и Афганистане. Но все же и в этих точках главным фактором является не финансовая привлекательность, кстати, даже по нашим меркам достаточно скромная, а государственная дисциплина и преданность наших работников своей профессии. Это не высокие слова, ведь мы служба. Дипломатия – не работа, а служба. Мы об этом не забываем.
– И еще один вопрос со ссылкой на американский пример. В Вашингтоне только что объявлено о предстоящем увеличении штата Госдепартамента более чем на одну тысячу сотрудников. Это объяснено необходимостью дополнительной подготовки персонала в вопросах языка и обеспечения безопасности и направления персонала в «постконфликтные зоны». Сталкиваемся ли мы с необходимостью численного наращивания нашей дипслужбы?
– Потребность в этом, безусловно, есть. Это связано с увеличением объема работы, появлением новых задач, с проблемами безопасности. Например, если следовать всем требованиям в деле обеспечения безопасности загранпредставительств, то нам нужно как минимум еще 1,5 тыс. сотрудников. Важным участком работы стала защита прав наших соотечественников в других странах. В целом неизмеримо возросли масштабы консульской службы. Здоровая экономическая экспансия нашего бизнеса тоже требует эффективного дипломатического сопровождения. Все эти задачи могут решать лишь хорошо подготовленные кадры, говорящие на нескольких языках, принципиальные и хорошо мотивированные для работы в сложных условиях современного во многом конфликтного мира.
– Каковы перспективы принятия закона о государственной дипломатической службе?
– Это очень важный для нас вопрос. С учетом всех особенностей дипломатической службы, а я назвал только их часть, она должна базироваться на прочном законодательном фундаменте. Предложение о разработке и принятии закона о дипслужбе получило поддержку руководства страны. По поручению президента России в 2006 году был подготовлен проект федерального закона об основах прохождения государственной дипломатической службы. Он предусматривает повышенные требования к деловым и личным качествам сотрудников дипслужбы и в то же время усиливает их социальную защищенность. Мы не ставим вопрос о создании каких-либо привилегий, а лишь об учете объективной специфики этой деятельности: здесь и разъезды-переезды с неизбежными издержками для семей; сложные, а временами и опасные условия работы; да и часто житейские проблемы – работа жен и мужей сотрудников, учеба детей, забота о родных и т.п. Специальные законодательные акты о дипслужбе имеют многие страны, в частности США, Великобритания, Италия, ФРГ, Франция и другие. По пути принятия законов, регулирующих дипломатическую службу, пошли и некоторые страны СНГ, например, Украина и Узбекистан.
Мы надеемся, что трудности согласования законопроекта будут преодолены и закон будет принят. Извините за пафос, но я убежден, что другого пути нет. Без четкой законодательной базы нас ждет очередной виток ослабления дипломатической службы, вплоть до ее деградации. Наша страна не может себе этого позволить.
Но не хочу завершать интервью на тревожной ноте. Главное – и это надо подчеркнуть в День дипломатического работника – то, что наша дипломатическая служба в целом успешно справляется со своими задачами и будет делать все, чтобы достойно соответствовать богатым традициям отечественной дипломатии, всегда оставаться надежной опорой страны в сфере международной политики, создания благоприятных внешних условий для ускорения нашего социально-экономического развития.
