Ущелье на двоих

Парламентские выборы, завершившиеся вчера в непризнанной республике Абхазия, до предела накалили ситуацию в зоне грузино-абхазского конфликта, и без того оставляющую желать лучшего. За неделю до первого тура голосования (4 марта), а затем и накануне второго (18 марта) в приграничных районах (административная граница Грузии и Абхазии) были разыграны почти военные сценарии, в которых чуть ли не главная роль отводилась российским миротворцам. Напомним, в ночь на 12 марта неизвестные вертолеты (в Тбилиси утверждают, что российские) обстреляли селения в той части Кодорского ущелья, которое с подачи грузинского президента Михаила Саакашвили называется Верхней Абхазией. С осени минувшего года там дислоцируется альтернативное абхазское правительство, то есть кабинет министров в изгнании. Абхазский президент Сергей Багапш заметил мне по поводу этой «оккупированной грузинами» территории: «Наши постоянно призывают к тому, чтобы пойти и с оружием в руках выгнать оттуда грузин, меня же попрекают тем, что я не отдаю соответствующего приказа». Но, по утверждению Багапша, он не хочет «напрягать обстановку», которая к тому же может трансформироваться в новый вооруженный конфликт. По мнению руководства Абхазии, все, что происходит в зоне или рядом с зоной конфликта в последнее время, не что иное, как провокации, направленные против российского военного присутствия в регионе. Дело в том, что в апреле истекает мандат, выданный Организацией Объединенных Наций Коллективным силам по поддержанию мира СНГ. Известно, что эти силы представлены в Абхазии российскими «голубыми касками», замены которых на более лояльные Тбилиси миротворческие подразделения добивается грузинское руководство. 14 апреля Совет безопасности ООН планирует провести слушания по грузино-абхазскому конфликту, которые продиктованы не только истечением срока полномочий МС, но также петицией, положенной на стол генсеку Организации представителями стран ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия). В ней страны – члены ООН требуют вывести из непризнанных республик – Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья, «лояльных сепаратистам», – российских миротворцев и заменить их на любые другие, например украинские, обеспечив соответствующим международным мандатом. Если вопрос решится в пользу ГУАМ, о конфликтах как таковых, считают грузинские и молдавские политики, вообще можно будет забыть. Однако в самих конфликтных регионах думают иначе. Лидер Абхазии, например, заявил, что к такому повороту абхазы готовы, более того, они намерены укреплять свою армию, чтобы «отразить любую агрессию».

Синдром Косово

– Мы будем усиленно вооружаться, потому что хорошо представляем себе, что случится, если Грузия вступит в НАТО, – заметил Сергей Багапш. – И понимаем, кто может появиться тогда в зоне конфликта. Но уже сегодня мы укрепили границу с Грузией, направив туда дополнительные подразделения пограничников, а в приграничные села – отряды милиции. Эти меры приняты в связи с выборами в Народное собрание. А также потому, что грузины подтянули к нам танки и тяжелые орудия.

Местные политологи утверждают, что после того, как сформируется абхазский парламент, напряжение не спадет, а градус его накала будет напрямую зависеть от событий в ином географическом измерении – на Балканах, где ожидают решения ООН по статусу Косово. Хотя Багапш заметил корреспонденту «НГ», что на курс Абхазии судьба Косово никак не повлияет, тем не менее в случае предоставления краю независимости Сухуми использует этот факт как аргумент для собственной легитимизации. Прецедент будет создан, и на его фоне притязания Тбилиси на западный анклав зазвучат неубедительно. По крайней мере на это рассчитывают в непризнанной Абхазии.

О том, что «мир изменится после принятия решения по Косово», сказал мне в Сухуми депутат Европарламента от Польши Сильвестр Хрущ, который, кстати, входит в комитет, занимающийся косовской проблемой. Что же касается Абхазии, то, по мнению европарламентария, «этот регион имеет больше прав на независимость, чем Косово», потому за его будущее можно побороться. «Но это будет иметь смысл только при соответствующей позиции Москвы»,– подключился к разговору иорданский журналист Маруан Судах. «Россия должна признать Абхазию, как это сделала Турция по отношению к Северному Кипру, проигнорировав мнение других стран и международных организаций»,– заключил Судах.

В Абхазии между тем не питают по этому поводу иллюзий, хотя и принимают одно за другим обращения к Москве с просьбой о признании. Здесь, скорее, надеются на то, что Россия не бросит своих граждан (около 90% населения Абхазии) на произвол судьбы, хотя и помнят другие времена и другое отношение к себе.

Россия кораблей не пришлет

Гражданами РФ в Абхазии сегодня являются почти все жители непризнанной республики, исключение составляют разве что жители грузинских сел в приграничном с Грузией Гальском районе. Любопытно, что российские паспорта они получили раньше, чем абхазские (последние начали выдавать только в прошлом году и пока они есть не у всех), и на минувших выборах избиратели голосовали документами РФ. «Вот вам пример реальной интеграции», – заметил мне один из кандидатов в депутаты местного парламента Батал Кобахия. Автоматическим включением республики в российское экономическое и политическое пространство в Абхазии считают и российские пенсии, которые теперь здесь получают. Парадоксально, но россиянами себя при этом ощущают в большей степени абхазы, а не русские, которых в Сухуми по-прежнему живет немало.

– Россия нас бросила в 92-м, и кто знает, как она поведет себя, если на нас опять нападут, – делится со мной грустными мыслями Анатолий Луньков, коренной сухумец лет 45. – Когда началась война, Греция в первые же дни прислала корабли и забрала местных греков – здесь их было много, они когда-то и основали города на побережье. Израиль вывез евреев. И мы ждали своих, но Россия за нами корабли не прислала.

Луньков рассказывает, что когда в Сухими вошли грузинские войска, в городе стало голодно и холодно и «одним из немногих, кто действительно помогал тогда, раздавая муку, соль и сахар, был Международный Красный Крест». Он и сегодня еще действует в Абхазии, но в мае сворачивает миссию. Луньков жалеет об этом, так как Красный Крест не только распределял гуманитарную помощь, но и давал работу сухумцам (в городе его силами восстановлен водопровод, отстроены разрушенные во время конфликта больницы), в том числе и ему самому. Во время конфликта, вспоминает мой собеседник, местному населению подсобили и турки, поставляя по морю топливо и продовольствие, а «Ельцин тогда поддержал Грузию, и на помощь к нам пришли добровольцы с Северного Кавказа, кубанские и донские казаки». Но такие нелестные для России слова можно услышать только от русских, абхазы, если что и думают, то не скажут, – глупо рубить сук, на котором сидишь.

– Россия не собирается нас принимать, – говорит мне руководитель Центра гуманитарных программ Батал Кобахия. – Мы это знаем, но надеемся на особые отношения с ней. Ассоциированное членство, о котором у нас все говорят, может стать реальностью только тогда, когда Абхазия будет иметь статус. Пока же его нет.

Поэтому, по мнению Кобахии, нет и российских инвестиций в экономику Абхазии, однако при этом «бизнес российский здесь работает». Правда, замечает политолог, «эта информация неформальная, к ней реального доступа нет». Известно, говорит Кобахия, что россияне активно скупают у нас собственность, оформляя ее на имя абхазских партнеров, и «никто не может пояснить, как и когда все это будет легализовано».

О российской помощи, как и о российской собственности в Абхазии, говорят много, но в рассказах этих немало домыслов.

– Хотите, я вам покажу дом Лужкова? Он на море, и подъезд к нему сделали под железной дорогой, а море подходит к нему прямо под порог, – предлагает водитель Мурман, подвозивший меня автостопом из Гали в Сухуми.

– Не знаю, что с домом Лужкова, у многих российских начальников здесь дома, но то, что Лужков намерен построить в Сухуми Дом Москвы, это верно. Могу показать где, – вице-премьер Александр Страничкин указывает в сторону сухумской набережной.

Что же касается покупки собственности вообще, то, объяснили мне в правительстве Абхазии, масштабная приватизация в республике еще не началась, а земля и вовсе не может быть предметом купли-продажи, так как нет соответствующего закона. Потому все, что считается собственностью российских компаний или частных лиц, – всего лишь аренда. Например, как рассказали сотрудники аппарата Народного собрания, санаторий «Армения» в 2000 году передан в аренду на 25 лет Министерству обороны РФ. Деловые круги России приобрели санатории «Украина» и «Самшитовая роща». Пансионат «Мюссера» в Гудаутском районе и дом отдыха «Абрскил» в Гаграх перешли во временное пользование фирме «Березка» (Чебоксары). Дом отдыха «Агудзера» отошел дворцу молодежи города Нальчика. Минатомэнерго РФ взял в аренду на 15 лет дом творчества «Литфонд» в Пицунде. Список можно продолжить.

Страна-сувенир

Курортная зона пока является главным источником дохода Абхазии. По сути, это 200 километров берега, который в советские времена считался золотым, несмотря на то что на нем не песок, как в Болгарии, а галька. Почти десять лет после вооруженного конфликта уцелевшие санатории и дома отдыха Гагр, Пицунды и других менее известных абхазских курортов пустовали, постепенно приходя в упадок. Но года три назад на побережье потянулись отдыхающие, а минувшим летом, как утверждают местные жители, случился и вовсе туристический бум – по данным правительства Абхазии, здесь отдохнуло около 1 млн. человек. В основном это россияне, заполнившие пансионаты, дома отдыха и свободные комнаты частных усадеб. «Туристы – наш хлеб на зиму, – говорит мне Элисо, хозяйка двухэтажного домика с верандой на окраине Гагр. – Правда, многие боятся у нас отдыхать, снимают квартиры в Адлере и каждый день переходят границу (российскую. – «НГ»), чтобы позагорать в Пицунде или у нас».

– Все это хорошо, – подвел итог моим туристическим изысканиям Батал Кобахия, – но стать сувенирной страной – не та перспектива, которая нам нужна.

Бюджетообразующими в Абхазии являются два сезона – курортный и мандариновый. Последний начинается в ноябре и тоже рассчитан на россиян. Мандарины свозят со всего региона на пограничный пункт на реке Псоу и тогда на мосту через реку выстраивается нескончаемая очередь из цитрусовых телег и тележек.

– Чтобы пройти через пограничный контроль (российский. – «НГ»), надо отстоять ночь, а может, и день. Не все могут, некоторые умирают прямо на мосту – сердце не выдерживает, – рассказывает мне дядечка, похожий на Моховую Бороду из известной сказки, с самодельной тележкой. На ней он за 100 рублей перевозит сумки, чемоданы и другую поклажу через границу с абхазского берега на российский, тем и живет. Немало таких, как он, кормятся у границы. Однако кроме «давайте, подвезу» в пограничной зоне действует своеобразный народный duty free. Здесь можно дешевле, чем за шлагбаумом, купить хачапури, сыр, сало, «французские духи на разлив», носки и прочий нехитрый текстиль. Подрабатывают границей хозяева усадеб, по территории которых эта самая граница проходит. В этом я убедилась на собственном опыте. Постучав в зеленые ворота и сунув в протянувшуюся сквозь них руку заветные двадцать рублей, я буквально просочилась на «нейтральную территорию», немедленно почувствовав себя контрабандистом. И уже через десять минут оказалась у будки паспортного контроля, срезав где-то километр грязного и перенаселенного пути. Да здравствует предприимчивость!

За рекой, в тени деревьев

В восточной части Абхазии по реке Ингури проходит другая граница, отделяющая мятежный регион от Грузии. Здесь, как и на Псоу, пограничные посты установлены на мосту, с одной стороны – абхазский, с другой – грузинский. С обеих сторон лес, а в нем, как уверяли меня в администрации Гальского района, «лесные братья». Они, по версии «очевидцев», перебегают с берега на берег, пугают абхазских чиновников «страшной расплатой» за сепаратизм, а жителей абхазских селений, большинство из которых грузины, оповещают о скорой победе над «общим врагом».

– Вот такие листовки разбрасывают по селам, – кладет на стол передо мной небольшой, размером с тетрадный лист кусок бумаги представитель президента Абхазии в Гальском районе Руслан Кишмария. – Подписаны с большой претензией – «Патриоты Абхазии». С той стороны пришли. Прошло 14 лет как закончилась война, и что... За это время Грузия нам хоть одно доброе слово сказала? Одни только угрозы и провокации.

Кишмария махнул рукой в сторону реки:

– Стянули к границе две тысячи человек, и это в зоне конфликта. Среди них бывших партизан тысяча. И горные стрелки. Все собраны на две базы. Наблюдателей от ООН и миротворцев туда не допускают. Тяжелые орудия подтащили и оборудование для наведения кингстонных переправ. Это что – для мирного диалога?

Постпред президента ругал грузин. А в Тбилиси в это же время звучали обратные обвинительные речи в нежелании договариваться, бряцании оружием и отсутствии доброй воли. Все это выглядело хорошо спланированным предвыборным фоном. Но кодорский инцидент привнес в ситуацию новую интонацию: в обстреле подконтрольной Тбилиси территории кроме абхазских участвовали российские военные. Информацию об этом с различными перепевами распространили официальные грузинские лица. Комментируя случившееся, Паата Давитая, лидер политического движения Грузии «Мы сами», заметил: «Все свидетельствует о том, что Россия не может иметь мандат миротворца». Заветное слово произнесено. В утверждении Давитая, на мой взгляд, разгадка истории о налете российских вертолетов на мирное поселение в чужой стране да еще накануне слушаний в ООН. Странное, однако, совпадение. С этим согласился и Руслан Кишмария, который заметил: «В ту ночь был страшный туман, вертолеты летать не могли. Но что-то там у грузин произошло. Что – неясно. Очевидно одно: ни абхазы, ни миротворцы на Кодори не нападали».

Сухуми–Москва

Рыбный промысел – одна из немногих статей абхазского бюджета. Фото Андрея Никольского (НГ-фото)