Станислав Белковский
Лукашенко хорошо знает, что его не взять голыми руками.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Для великого множества наблюдателей, озабоченных и озадаченных триумфальным шествием революций по постсоветским лугам, ответ на вопрос «Кто следующий?» уже очевиден: Белоруссия. Тема ускоренной демократизации этой страны и отстранения от власти загнившего на своем совхозном корню президента Александра Лукашенко звучит в последнее время все отчетливей и тверже.
═
Камень не бросил только ленивый
═
7 мая, пребывая в освобожденной от советского прошлого Риге, американский президент Джордж Буш заявил, что Белоруссия, которая является «последним диктаторским режимом в Европе», заслуживает «такой же свободы, как Латвия или Литва». (Будет ли в Белоруссии по факту обретения свободы ликвидировано образование на русском языке, начальник всемирной демократии не уточнил). 17 мая на саммите Совета Европы в Варшаве грузинский лидер Михаил Саакашвили призвал мировое сообщество «возвысить голос в отношении процессов, происходящих в Белоруссии, и помочь белорусскому народу освободиться от режима Лукашенко». По версии Саакашвили, 10 миллионов граждан Белоруссии «порабощены президентом Лукашенко, и нельзя успокаиваться, пока в мире есть тирания». Генсек Совета Европы Терри Дэвис тут же обнаружил, что все прогрессивное человечество ждет, как манны небесной, победы демократии в Белоруссии, правда, манна «пока задерживается». А на прошлой неделе польский Фонд имени Стефана Батория обнародовал первую часть доклада, посвященного будущей правильной политике Евросоюза в части белорусской демократизации. Из доклада вытекает, что избрание Александра Лукашенко на третий семилетний срок, которое может случиться на выборах в 2006 году, для ЕС «абсолютно неприемлемо», а потому надо срочно действовать: расширить список белорусских граждан, которым запрещен въезд в Европу, ввести против «последней диктатуры» внятные экономические санкции, найти и заморозить тиранические счета, а также перекрыть экспорт оружия из «республики европейских рабов».
На этом бурном весеннем фоне приободрилась и белорусская оппозиция. 9 мая один из ее лидеров, Анатолий Лебедько, посетил вольный город Тбилиси, где проинформировал целевую аудиторию о вящей готовности «наших людей» сделать то, «что сделали в Грузии и на Украине». Оперативным ответом оппозиционеру было создание спецгруппы грузинского парламента по поддержке демократических процессов в Белоруссии и заявление знаменитой организации прямого действия «Кмара» о том, что ее активисты в любой момент согласны выдвинуться в направлении обуянного тоталитаризмом и алчущего освобождения города-героя Минска.
В общем, майский день – именины сердца. И все же автор этих строк, будучи закоренелым летописцем и исследователем постсоветских революций, осмелится охладить весь этот рок-н-ролльный пыл. Не будет в Белоруссии революции ни грузинского, ни украинского, ни киргизского образца. И в наступающем году авторитарный батька Лукашенко на самом деле выиграет свои очередные, легализованные через общенародный референдум президентские выборы.
═
Из чего складывается революционная ситуация
═
И безбрежные либералы, вовсю симпатизирующие революционной волне, и их номинальные идейные противники – например, стремительно дряхлеющий и засыпающий на холостом ходу Кремль – слишком преувеличивают роль внешних сил – в первую очередь, конечно, США – в смене режимов на просторах бывшей советской империи. Всем им почему-то кажется, что одного телефонного звонка гиперактивной Кондолизы Райс достаточно, чтобы моментально привести в действие, а затем и к победе революционно-освободительный механизм.
На самом деле все гораздо сложнее. Бесспорно, существенное давление извне – один из реальных, осязаемых факторов дестабилизации власти в любой отдельно взятой стране, подобному давлению подвергающейся. Но, проанализировав все, что известно о революциях роз, тюльпанов и апельсинов, мы можем утверждать: факторов, делающих радикальную смену правящего режима почти неотвратимой, куда больше. А именно: в десять раз больше. Попробуем перечислить оставшиеся девять факторов. Это частичная или полная делегитимация режима. Падение правителя делается весьма вероятным, если и когда власть перестает восприниматься собственным народом как справедливо царствующая, «право имеющая». Через это прошли все наши «революционные жертвы»: и Эдуард Шеварднадзе, и Леонид Кучма, и Аскар Акаев. Здесь важно отметить, что лидер такого толка, как Лукашенко (или, например, Саакашвили), отчасти легитимен уже постольку, поскольку наделен харизмой.
Для революции необходим паралич вертикальной социальной мобильности. Он подразумевает как принципиальную невозможность проникновения свежих творческих сил в правящую элиту страны, так и тяжелую утрату народом каких бы то ни было вариантов влияния на власть посредством легальных политических механизмов (а не путем выхода на улицу и других кроваво-истерических конструкций).
Должны иметь место серьезные противоречия внутри властной элиты. Такие противоречия, в частности, помешали прежним хозяевам Украины консолидироваться вокруг фигуры дважды судимого «преемника» Леонида Кучмы. А что творилось в этом плане в Грузии и Киргизии, помнят почти все.
В стране должен отсутствовать позитивный проект – образ будущего, олицетворяемого властью. Там, где правящий клан пытается продать своему народу «стабильность», понимаемую простыми гражданами как консервацию постсоветского безвременья с отсутствием надежд на радикальные перемены к лучшему, светлый образ будущего может ассоциироваться в сознании народа только с врагами власти.
Должна быть в наличии серьезная и самодостаточная оппозиционная сила, в успех которой можно верить, ради которой стоит выходить на майданы независимости и победительные проспекты.
Что касается власти, то она должна быть по возможности неготовой или неспособной применить силу. Делегитимированная власть, лишенная идеологии и проекта будущего, по определению не может стрелять в революционный народ. Потому что она не в состоянии отдать соответствующий приказ, а если и отдаст – никто из силовиков не поспешит его выполнять. Ведь применять оружие против живых соотечественников может только тот, кто уверен в высшей правде учиняемого кровопролития: «Я стреляю, и нет справедливости справедливее пули моей». За незыблемость итогов криминальной приватизации или первое место клуба «Челси» в чемпионате Австралии по раздвижному гольфу никто убивать, умирать и идти под трибуналы не станет.
Усиливают предреволюционные настроения и неразрешенные за долгую советско-постсоветскую историю регионально-этнические противоречия. Подавленные, угнетенные и при этом инициативно-агрессивные национальные меньшинства, субэтносы и кланы вполне могут становиться движущей силой площадного переворота.
Наконец, усугубляет ситуацию личная уния бюрократов и политиков в правящем классе. Бюрократ, назначивший себя публичным политиком, не может быть сам себе полезен в мятежные дни, поскольку по определению не способен общаться с восстающим народом на понятном последнему языке.
Необходим также повод для революции – им может послужить фальсификация выборов или серьезная локальная катастрофа.
═
Лукашенко неуязвим
═
Любой непредвзятый любитель современной истории без труда придет к выводу, что в Грузии, на Украине и в Киргизии как минимум 9 из 10 перечисленных революционных причин имели место. Что же касается Белоруссии, то к ней имеет отношение разве что паралич вертикальной социальной мобильности. Во всем остальном батька неуязвим. Это надо признать, даже если я и не хотел бы стать его подданным.
Он легитимен как харизматик – уж что-что, а говорить со своим народом он умеет, как никто. И белорусский народ в умильно-безмолвном большинстве своем верит, что правитель его вполне справедливо возложил на себя многопудовое бремя державных забот. Никаких олигархов, раздражающих широкие массы, никакого засилья Рублево-Успенских шоссе и бриллиантовых бутиков на фоне всеобщей деградации, как в сегодняшней России, в Белоруссии не наблюдается. Оппозиция здесь откровенно опереточная – это признают даже батькины враги. Ну а грубую силу Александр Григорьевич применять умеет и любит – и минский ОМОН прекрасно знает, почему и зачем вынимает из потрепанного чехла безотказную вселегитимирующую дубинку.
Главное же – у Лукашенко есть какой-никакой, но достаточно целостный национальный проект, в котором заключен образ приятного будущего. Этот проект – неосоветский. Страна – маленький Советский Союз раннебрежневского образца. Нет в этой стране полноформатной свободы слова и разветвленной сети до крайности полезных народу суши-баров (хотя и ГУЛАГа, впрочем, тоже нет). А есть: самая высокая в СНГ средняя пенсия ($76) и вооруженные силы, объявленные гордостью нации и сравнительно щедро при том оплачиваемые (заплата белорусского офицера на 40% превосходит довольствие его российского коллеги). Чисто, душно, скучно и сухо. Постсоветский народ жалел об утраченном СССР – и снова в данном конкретном месте его получил. Хотите вспомнить, как это говорилось и делалось в лучшие и безвозвратные советские годы – почитайте свежайшее (2005 год) послание Луки своему народному парламенту.
В этом смысле режим Лукашенко вообще не может быть назван классическим постсоветским. Постсоветскими, переходными, бессодержательными и бесформенными были как раз его рухнувшие предшественники Станислав Шушкевич и Вячеслав Кебич. А «батька» фактически одну революцию уже сделал – в 1994 году, ворвавшись из ниоткуда, из толщи неистовой поселковой борьбы с коррупцией прямо в президентское кресло. Вернув Белоруссии советский флаг и советский смысл. И сложив неосоветский, невиданный в экс-СССР (кроме разве что отдаленного Приднестровья), но вполне любезный пассивной большей части народа политико-экономический строй.
═
Париж стоит пули
═
Тем не менее при желании убрать Александра Лукашенко от власти можно. Только не революцией, а двумя альтернативными способами.
Способ 1. Прямое военное вторжение извне после 3–4 месяцев тотальной экономической блокады. Если Буш-младший решит, что внесистемный неглобализируемый батька ему осточертел пуще иранских аятолл, а ненавидящий Луку российский коллега всецело и всемерно поддержит своего вашингтонского «стратегического партнера», такой вариант осуществим.
Способ 2. Выстрел с близкого расстояния (он же удар табакеркой). Непосредственные соратники белорусского вождя в некотором будущем могут решить, что гораздо правильнее ездить пить кофе в Париж и вообще быть уважаемыми на Западе людьми, чем, не вылезая из дремучих красот Беловежской пущи, блюсти диковинную неосоветскую государственность. И тогда единственным препятствием на пути, ведущим к прорыву изоляции, останется Лукашенкина слабая плоть.
Любой из способов теоретически может быть, конечно, применен, и даже в 2006–2007 годах. Но революции в правильном понимании этого термина произойдут тем временем совсем в других странах. Может быть, даже в России, где все 10 смертельных вышеозначенных факторов дышат изможденному путинскому режиму в спину.
