Григорий Заславский
Внимательный к форме, Могучий любит и ценит актеров. Сцена из спектакля «Счастье». Фото с сайта www.formalnyteatr.ru
Совпадения проще всего объяснить тем, что на этой неделе – Международный день театра. Можно еще тем, что весна. «Мы ждем перемен…»
Могучий – думается, самое интересное, поскольку самое неожиданное, даже сенсационное решение. До того как принять его, Мединский провел консультации со многими уважаемыми в театре людьми, с известными режиссерами – с Додиным, Туминасом, Фокиным… Один известный в России директор театра Борис Мездрич рассказал мне однажды, как в пору, когда он руководил новосибирской оперой, приезжал к ним Путин. Директора предупредили, что на общение наедине у них будет меньше минуты. Директор долго готовился, а когда выдалась эта минута, тут же выпалил: «Владимир Владимирович, есть одна идея…». «Массами овладела», – мгновенно отреагировал ВВ. Так вот, назначение Могучего, судя по всему, поддержано самыми широкими театральными кругами, а главное – авторитетными людьми. Среди возможных претендентов до того называли Олега Басилашвили, народного артиста СССР. Называли как еще одного возможного кандидата-преемника (конечно, не столько Темура Чхеидзе, сколько Георгия Александровича Товстоногова) Сергея Юрского, народного артиста России. При всем уважении к тому и к другому, хорошо, что выбрали того, кто может начать с этим театром другую, новую жизнь. Потому что той жизни нет, она кончилась. Всё.
Это совершенно понятное и всегдашнее желание и всегдашняя иллюзия, самообман: когда умирает великий, все, кто был рядом, хотят одного – продлить, продлить очарование. Сохранить лучшее. А в театре ни лучшее, ни худшее сохранить невозможно, вообще сохранить что-либо не получается. Можно либо идти вперед, либо умирать более или менее достойно, так сказать, с гордо поднятой головой.
Вот свежий пример. Умер Петр Наумович Фоменко. Мнения о том, как театру жить дальше, понятно, могут быть разные, только что Кирилл Пирогов, замечательный и талантливый, возобновил спектакль своего учителя «Безумная из Шайо», конечно, с некоторыми новыми исполнителями. Вот только руками развести остается: умные люди, верные «фоменки», они, выходит, совсем не понимают того, что со стороны, да и им самим, было всегда очевидным: с каждым другим актером Фоменко поставил бы другой спектакль. Можно доигрывать то, что живо, что сделал мастер, все остальное будет «по мотивам Фоменко», как сто с лишним лет назад актеры-художественники, и не только они, ставили по всей России спектакли «по мизансценам Художественного театра». На заре режиссерского театра.
После смерти Товстоногова Кирилл Юрьевич Лавров долго искал того, кто не только сможет, а еще и согласится возглавить БДТ. Долго уговаривал Чхеидзе, тот согласился: сперва главным режиссером, потом стал и худруком, но, вероятно, за эти годы что-то уже такое случилось, что прежнего электричества между ним и театром уже не было – того, которое поразило, увлекло, заставило поверить в возможность счастливой новой жизни после его спектакля «Коварство и любовь».
Андрей Могучий – режиссер, имеющий не только российское признание, но и европейскую известность (признание, впрочем, тоже, он – лауреат престижной европейской премии «Новая театральная реальность»), год назад получил «Золотую маску» за спектакль «Счастье» по «Синей птице» Метерлинка, спектакль вправду выдающийся, революционный даже для привыкшей в последние годы к разным экспериментам Александринки. Могучий начинал как режиссер масштабных уличных действ, как создатель и руководитель независимого Формального театра, но в «Счастье» (как и в других его спектаклях) видно, как он неравнодушен к актеру. Это важно для БДТ, которому теперь хочется пожелать счастливой, но главное – новой жизни. Товстоноговскую легенду зачеркнуть нельзя, но омрачить, бросить тень на нее попытками что-либо сохранить и сохранять бесконечно еще как можно. Важно очень, что Могучему обещаны самые широкие полномочия, к слову, схожие с теми, какие были даны Товстоногову, когда в середине 50-х он пришел в этот театр.
Грустнее, трагикомичнее сюжет, который разворачивается вокруг Театра на Таганке. Имеет право Любимов запретить играть спектакли, которые в его отсутствие приходят в негодность? Конечно, имеет. Моральное право целиком на его стороне. С законом сложнее, но и тут кое-какие основания подыскать возможно даже и с нашим несколько размытым авторским правом. Может ли он вернуться в созданный им, им выпестованный театр, тем более если того хотят актеры? Конечно, может. Во вторник, правда, Юрий Петрович заявил, что ждет извинений от актеров Театра на Таганке, которые просят его вернуться: «Люди должны извиниться, а не просто звать. Что я им, собачка, что ли?». А если на коленях, я уверен, это было бы и театральнее. Эффектнее.
Зачем это ему? Не в смысле восстановления справедливости, хотя правда в таких случаях у каждого своя. Совершенно же ясно было в момент их разрыва и расставания: ему совершенно и давно уже неинтересны эти актеры, им – он. Достаточно пролистать дневники Олега Борисова, книги Сергея Юрского. Там обид – море, но все они, великие товстоноговские актеры, понимали, что он вытаскивает из них то, что сами по себе они не сыграют… Вот Любимов перестал из этих актеров высекать искры, по их разумению. А без этого у театра будущего нет и быть не может. И авторские права, конечно, надо соблюдать. А в остальном, как верно заметил Вознесенский: «Не возвращайтесь к былым возлюбленным…»
Победителем конкурса на должность директора образцовского театра стала Ирина Корчевникова, которая до этого временно исполняла обязанности директора. Конкурсные бдения длились три с половиной часа, к очевидным и совершенно невероятным победам Корчевниковой я бы отнес возвращение на фасад вывески театра. Поверить в это невозможно, но десяток лет на этом месте была вывеска итальянского ресторана, а про театр можно было только догадываться по знаменитым часам. Корчевникова собирается привести в театр главного режиссера, она и имя его назвала; собирается начинать спектакли для взрослых в восемь и даже в девять вечера; среди ближайших планов назвала премьеру как раз «Синей птицы», которую ставит Николай Скорик, соратник Олега Ефремова, художником спектакля согласился стать Борис Мессерер. Пожелаем удачи, впрочем, всем, а не только Ирине Леонидовне. Как говорит у Достоевского один из героев (следователь Порфирий Петрович): «Добрых мыслей, благих начинаний!»
Дарья Гармоненко 
