Наталья Савицкая
Дмитрий Медведев во время посещения детского дома.
Фото c официального сайта правительства РФ
13 января значительная часть моих знакомых и друзей отправилась на митинг. Даже те, кто не ходил на митинги «За честные выборы». «Закон Димы Яковлева» подтолкнул и их к протесту. Не знаю закона, принятого за последнее время, который столь бы поляризовал наше общество. «Что это такое – политический демарш власти, великодержавный русский шовинизм или вам хочется быстрей избавиться от «балласта» в виде больных детей?» – спрашивали меня по телефону заграничные друзья-коллеги.
Вот, что, собственно, меняет этот закон? В жизни «торговцев детьми» – ничего. Потому что никто не помешает им отрегулировать свой бизнес и помогать «плохим гражданам США» усыновлять через Канаду, бывшие страны СНГ и т.д. Естественно, при этом возрастет цена за усыновление ребенка и увеличатся риски при вывозе его через третью страну. Но в принципе для «бизнеса на детях» это сущие пустяки. Ну, еще получат свой куш недобросовестные работники органов соцопеки и других органов, от которых зависит «помощь в оформлении документов по усыновлению».
Что поменяется в жизни простых граждан России? Да тоже, собственно, ничего. Не выстроятся, к сожалению, очереди из соотечественников, желающих усыновить чужого ребенка. И я бы не спешила обвинять всех скопом в черствости и бездушии. Не все так просто. Одно дело – вырастить ребенка. Другое дело – а что последует после того, как ребенок закончит школу? Где он будет жить, работать? Взяв ребенка однажды, ты принимаешь за него ответственность на всю жизнь. У нас такая культура – мы не пускаем детей в свободное плавание. И в старости кормим их порой на свою пенсию.
Обратите внимание на данные последней переписи населения. У нас множатся в городах многопоколенческие и неполные семьи. Типичная городская семья – одинокая молодая мама и ее ребенок, живущие вместе со старыми родителями (в лучшем случае – с двумя). А молодой муж и папа ребенка при этом живет со своей матерью. Чаще всего в семье (из небольшого городка) работает женщина (причем и старая, и молодая).
Теперь о том, что меняет принятый закон в жизни больных детей. Я немного знаю о жизни детских домов. Моя дочь, поступив на первый курс режиссерского отделения, изъявила желание летом поработать в обычном (не для детей-инвалидов) детском доме.
Около месяца она держалась, потом неделю посещала психолога, чтобы прийти в норму. В первый же день она принесла оттуда памятку стажера, в которой было написано, что нельзя делать ей в детском доме. Всего 35 пунктов, среди которых были и такие: нельзя брать ребенка на руки, нельзя гладить его по голове, покупать ему подарки, обещать исполнить его просьбу и т.д.
Интернет сегодня кипит и переваривает все. От истерических комментариев в Сети типа «19 ребятишек вы готовы принести в жертву гипотетическому якобы счастью тысяч остальных? Судьба их, кстати, темная загадка. Может быть, их продали в подпольные бордели…» до лирических историй: «В день, когда Дума приняла в третьем чтении поправки к закону, запрещающие усыновление российских сирот в США, Машу забрали из детского дома в Подмосковье… Там ее ждут годовалый брат, четырехлетняя сестра и долгое лечение, которое, как надеются ее новые папа и мама, позволит поставить девочку на ноги. Ее новые американские родители – 29-летняя Линдси, домохозяйка, бывшая учительница младших классов, и ее муж, 30-летний Джереми, врач скорой помощи в Кентукки…»
От комментариев президента России Владимира Путина журналистам на декабрьской пресс-конференции: «Нам нужно самим стимулировать передачу в семьи наших детей, оставшихся без попечения родителей либо сирот» до ответных открытых писем президенту от известных людей: «Уровень нравственности в нашей стране упал ниже плинтуса. Пожалуйста, не опускайте его еще ниже» (Андрей Макаревич)
Вроде бы безучастных людей не осталось совсем. Председатель комитета Совета Федерации по науке, образованию, культуре и информационной политике Зинаида Драгункина заявила, что в России нуждаются в усыновлении или удочерении более 119 тыс. детей, а хотят усыновить – чуть более 18 тыс. человек. А министр образования и науки РФ Дмитрий Ливанов показал в рекламном ролике свою семью, в которой живет усыновленный ребенок.
А вот Людмила Петрановская, лауреат премии президента РФ в области образования, автор книги «К вам пришел приемный ребенок», пишет в своем блоге: «По словам очевидцев девочку хотели наказать за то, что она «обосралась» (уж извините, так мне няня сказала), а наказание заключалось в том, что их купали в горячей воде. Ну и кто-то переусердствовал, налив много кипятка и добавив хлорки. Девятилетняя девочка с ДЦП умерла почти сразу от ожогов.
Это было, держитесь, в 1988 году... Но погодите в шок впадать, это все довольно обычная практика, на самом деле, для интернатов для детей-инвалидов, да и для многих домов ребенка. Попав в семьи, дети еще полгода орут и бьются кто при виде душа, кто при виде горшка, кто при виде обычной ложки. Имеют опыт»...
Интернет кипит. Спокойны лишь депутаты. Нет, правда, господа депутаты, неужели, если у вас заболит рука, вы предпочтете от нее обязательно избавиться? А лечить менее радикальным способом не пробовали?
