Об эффективности НИИ

Такой вот особняк граф Зубов подарил сперва русским, а потом и советским искусствоведам.
Фото Дмитрия Гурьянова

Во вторник в Министерстве культуры прошло первое заседание рабочей группы по науке и образованию в сфере культуры Общественного совета при Минкульте. Будучи членом этой самой группы, обозреватель «НГ» был вдвойне опечален «презентацией» отметившего недавно свое 100-летие петербургского Российского института истории искусств.

Разговоры о том, будто бы в недрах Минкульта уже созрел план все подведомственные НИИ «слить» в один («уж коли зло пресечь…»), сильно подогрели страсти и в репликах собравшихся в зале коллегии в Большом Гнездниковском переулке это нервное состояние чувствовалось. Замминистра Григорий Ивлиев попытался как-то всех успокоить во вступительном слове, сказав: «Ни о какой ликвидации речи нет… Хотим определить оптимальные методы работы», но – не успокоил. Пришлось еще не раз в тех или иных вариациях повториться. Многим понравилось, когда Ивлиев сказал: «Трагическая ликвидация не предусматривается». Ах, значит, будет комическая! - тут же прочли зашифрованный в недрах фразы месседж.

Новые руководители Минкульта, с этим трудно поспорить, за свои НИИ взялись всерьез. Уже летом запросили подробные отчеты, и по темам, и по сотрудникам, с чуть ли не почасовой занятостью и возрастом каждого.

А теперь – решили по очереди заслушать всех. Начали с отметившего только что свое 100-летие петербургского Института истории искусств.

Директор Татьяна Клявина предложила собравшимся – а это были ректоры ВГИКа, ГИТИСа, Щепкинского училища, коллеги-руководители других НИИ – сперва посмотреть 30-минутный фильм, чтобы стало все понятно про Genius loci, а потом – еще 10 минут «поговорить».

Вот если цель была – убедить всех, что в НИИ давно уже мышей не ловят, занимаются не пойми чем, а главное, что еще хуже, – не пойми кто, конечно, выбор этого фильма следует счесть правильным. В кадре – молодой человек, с научными вопросами он явно на «вы» (хотя Татьяна Клявина несколько раз уточнила, что это не любители снимали, а аспиранты). Достаточно сказать, что в его пересказе граф Зубов обивал пороги трех министерств – Просвещения и… «двора внутренних дел». Ну, не знает он, что было такое – министерство Императорского Двора. Жаль, что директор НИИ его не поправила, не просветила… Редко выходя из кадра, автор фильма не мог скрыть своего восторга, узнав, что молодой ученый-киновед посмотрел какой-то фильм «больше 50 раз!» Зато другая девушка-исследователь, сотрудница института, высокомерно заявила, что занимается учителем Глинки Майером: «Сегодня это имя в Петербурге никому не известно». А в Москве – знают многие…

Хоть стой, хоть падай – углубившись в историю института, корреспондент печалится: такой-то, «репрессированный в сталинских лагерях». Репрессированный – в смысле сгинувший? А попадание в лагерь – не репрессии? Всё это под аккомпанемент наездов и отъездов камеры на фасад старинного особняка, коридоры, фойе, кабинеты с антикварной мебелью, доставшейся от графа Зубова. Несоответствие – бросается в глаза.

Одна мысль, одна мысль не давала мне покоя: не стала бы эта «презентация» прологом к развязке, к окончательному решению «научно-исследовательского вопроса», судя по всему, поставленному или перед Минкультом или, в самом Минкульте самим себе.

Не все страны могут позволить себе заниматься академическими исследованиями. Не раскопками-изучением своей истории, а «отвлеченными величинами». Сидя в Москве, изучать историю итальянского театра, поскольку не только в сегодняшнюю эпоху глобализации всё связано со всем, а все – со всеми. Или – средневековое грузинское многоголосье. И т.д. Это могут позволить себе только богатые страны. В первую очередь – культурно богатые.

Владимир Мединский не смог быть на заседании рабочей группы, но о том, что думает о НИИ министр культуры, удалось узнать из сообщения РИА Новости: госзадания для НИИ, подведомственных Минкультуры РФ, должны формулироваться общественностью, учебными заведениями и экспертным сообществом, заявил глава министерства Владимир Мединский во вторник.

Кто, скажем, напишет учебник истории советского театра? А историю русского театра? Хороших ведь нет, к великому сожалению. Академического – нет. У нас очень часто можно услышать: у них там, в Европе, и то есть, и это. Книги написаны про постдраматический театр. Кто переведет эти книги? Разве это не задача НИИ – сделать научные издания, подготовить соответствующие словари нового театра. И не только театра.

Мне лучше знакома работа московского Института искусствознания, директору которого предстоит выступать в следующий вторник. Понятно, что можно (и нужно) принести с собой книги – думаю, наберется килограммов на 20, а то и 30 – только этого года. Том о Петере Штайне – такой, каким не смогут похвастаться сегодня и немецкие историки театра. Или – пушкинский том истории русского искусства. И т.д. Важно, мне кажется, помнить, что, например, Эйхенбаум, Жирмунский, Томашевский занимались живой литературой и не боялись принимать участие в актуальных дискуссиях.

За что, впрочем, и поплатились. Возможно, их уроки и мешают сегодняшним ученым быть ближе к жизни.