Станислав Минин.
Фото Reuters
Сказать, что о Pussy Riot за последние недели не написал только ленивый, - погрешить против истины. Не написали о них только избранные лодыри, цвет филонских лож и салонов. Все прочие расстарались, и сегодня полотно «Pussy Riot пишут ответное открытое письмо Святейшему Патриарху» впору выставлять в Русском музее – столь эпохально явление, о котором идет речь.
Юные леди утверждают, что «горячая и искренняя молитва не может быть глумлением и святотатством». Сочувствующие, уверен, этот тезис подхватят, хотя в действительности шоу Pussy Riot в храме Христа Спасителя – такая же молитва, как «Анатомия протеста» - журналистика. К слову, это и музыка примерно такого же уровня, хотя коллеги «в теме» пишут, что за границей уже заинтересовались потенциальными гастролями ВИА.
Конечно, это был политический перформанс за гранью фола, неприятный сгусток разлитого в воздухе протеста. И, в общем, оправданно добиваясь гуманности и милосердия в отношении «молодых мам», нужно отдавать себе отчет в том, что эти слова – лукавство. Речь идет о радикалах, людях без тормозов, сознательно избравших путь, который ведет именно туда, где и оказались Надя Толокно, Мария Алехина и Екатерина Самуцевич (я не храм имею в виду). А слова о детях в «послании» Pussy Riot Патриарху звучат просто бессовестно – радикальные борцы с режимом часто хватаются за детей как за соломинку, но не так уж часто думают о них, выходя на поле боя.
Будучи enfant terrible протестного движения, Pussy Riot сослужат ему, если уже не сослужили, скверную службу. Так часто бывает, что смысловой вакуум быстро заполняется радикализмом, хамством, провокацией, дурновкусием, глупостью, и человек, кричавший «Один за всех, все за одного», вынужден поддерживать любой идиотизм. Борьба Pussy Riot против системы, государства, Церкви грозит превратиться в актуальный символ и центр протеста, хотя в действительности это вполне маргинальная история. И когда ваши внуки спросят вас, чем закончилась протестная зима 2012 года, вы ответите: «Нам удалось раскрутить женский панк-ансамбль!»
Проблема, впрочем, не только в этом. В декабре протест поддержали многие прихожане Православной Церкви, включая верующую интеллигенцию, публицистов, даже священников. Это придало движению социальную глубину и широту. Настройка протеста на волну антипутинского панк-молебна в храме неизбежно отпугнет этих людей. Сам перформанс для них – пощечина, просто кому-то хватает мудрости и гуманности не призывать к насилию, а кому-то – нет. Те, кто пишет сегодня о «готовности православных чувствовать себя оскорбленными», просто не понимает предмета, о котором он рассуждает. Будь я верующим, пляски в храме задели бы меня непременно. Подчеркну: не содержание выступления. Обстоятельства места и времени.
Россия, как выяснилось, страна не просто христианская, а христианнейшая. Сколько вдруг обнаружилось знатоков Евангелия! Сколько ревнителей истинного учения Христа, теоретиков прощения и покаяния! Когда я открываю френдленту в Фейсбуке, создается впечатление, что Амвросий Медиоланский – мой современник и сидит с ноутбуком в каком-нибудь «Старбаксе».
Впрочем, есть в этом пробудившемся возмущении и раздражении и кое-что, весьма неприятное для «церковной элиты». Есть запрос на другую Церковь. Более современную, открытую, гуманную, стоящую над политическими схватками, не перенимающую арго постсоветской чиновничьей прослойки и политиков-популистов. Этот запрос бродит по России уже не первый год, он просто не очень часто и не очень внятно артикулируется, а его медийность волнообразна.
«Церковная элита» потрудилась расчесать болячку под названием Pussy Riot вместо того, чтобы спустить дело на тормозах, снискать себе симпатии значительной части мыслящих граждан (панк-молебен пришелся по нраву далеко не всем из тех, кто сегодня требует выпустить леди на свободу), не допустить новой волны антиклерикализма и проч. А бой за репутацию в нынешних условиях ей не выиграть. Не нужно было ввязываться – даже не из соображений гуманно-христианских, а сугубо прагматических. «Защитить святыни от кощунов» - это риторические фигуры, пустые, как барабан. Лучшая защита – это зрелость и мудрость. Когда Андрей Кураев призывал проявить эти качества (пусть и в свойственной ему экстравагантной форме), его зашикали. Что, впрочем, неудивительно.
Болезнь под названием Pussy Riot не проходит уже несколько недель, заставляет даже отъявленных лентяев из числа публицистов выстукивать девять латинских букв с одним пробелом на клавиатуре. Конфликтующие стороны не в состоянии услышать друг друга и не пытаются вступить в диалог – и выступление Патриарха, и ответные заявления группы суть тексты, рассчитанные на консолидацию единомышленников, а не на поиск общего языка. Эскалация истерии, глупости, агрессии и жестокости кажется наиболее реальной перспективой.
В выигрыше останутся только Pussy Riot, чьи тяжкие оковы рано или поздно падут, и с чувством выполненного долга девушки отправятся давать интервью модным журналам, иностранным корреспондентам, а после начнут собирать залы. Впрочем, нет. Залы будет собирать кто-нибудь другой. А милые девушки – выбегать на сцену с актуальной политинформацией. Может быть, начнут со Стаса Михайлова…
Дарья Гармоненко 
