Станислав Минин.
И восстали машины из пепла протестного огня┘ Алексей Навальный в своем ЖЖ предложил строить Добрую Машину Пропаганды (ДМП) в противовес государственной (т.е. «Злой») пропагандистской машине.
План таков. В 50 крупнейших городах страны вербуются от 65 до 100 тыс. человек, недовольных властью и положением дел, минимум по 1000-1500 человек на город. Каждый из них раз в месяц обзванивает до 10 человек, включая родственников, и рассказывает им «горькую правду о происходящем». Итого – полмиллиона охваченных.
Далее. Участники ДМП распространяют информацию всеми возможными способами – от постов в ЖЖ и Твиттере до граффити, наклеек и листовок. Это позволит каждому охватить аудиторию в 100 человек. Если 20% участников будут готовы отдавать делу 2-3 часа в неделю, охват составит 1000 человек на каждого. Вместе – 50 миллионов человек под регулярным воздействием «доброй пропаганды».
Никакой централизации. Никакой монотематичности. Участники создают группы по интересам. У каждого есть чек-лист, техзадание. Каждый отмечает в нем то, что может сделать (наклеить плакат, отправить e-mail и т.п.), и получает контент от креативной группы. Далее – соревнование агитаторов, присвоение статусов и регалий, прочие игровые элементы.
Другими словами, Алексей Навальный занялся ровно тем, что до сих пор удавалось ему лучше всего, а именно стимулированием и координацией сетевой активности. Просто раньше это было гражданское действие. Сейчас, после протестной зимы, 15 суток ареста, «не забудем, не простим!» это действие политическое, т.е. направленное не на коррекцию власти, а на борьбу за власть. Навальный – один из тех, кому удалось оседлать волну недовольства, набрать очки, заставить говорить о себе как о перспективном политике. Как следствие, его инициативы неизбежно будут рассматриваться в качестве вариантов развития протестного движения в целом.
У меня нет сомнений в том, что Навальному с его опытом, харизмой, драйвом, целеустремленностью и растущей аудиторией удалось бы сформировать агитационную сеть (количество завербованных прогнозировать не возьмусь). Однако, если протестное движение будет политизироваться, то подрыв доверия к правящей элите и Путину вовсе не станет его первоочередной - в хронологическом плане – задачей. Между тем, никаких других задач машина пропаганды Навального (он, к слову, просит ее так не называть) решать не может, таков предел ее действенности.
Приоритетная задача – это скорейшее оформление политического субъекта, который намерен бороться с Путиным за власть. Алексей Навальный пишет: «Конечно, время работает на нас, и эта власть развалится и рухнет». Чтобы говорить об инициативе создания ДМП в контексте политики, очень важно понимать, о каких «нас» идет речь. Кто эти «мы»?
Если бы речь шла о сугубо гражданском действии (как это происходило с идеями Навального до 2011 года), ответ на этот вопрос был бы куда более очевидным. «Мы» - это неравнодушные граждане, которые давят на власть, хотят, чтобы она изменила то и это, сменила такого-то чиновника, такого-то чиновника судила и т.д.
Но тут – политика. О давлении продолжает говорить разве что Ксения Собчак, которая ни политиком, ни лидером протестного движения вроде бы становиться не собирается (впрочем, все в нашем мире меняется очень быстро – не успеешь напечатать «А – это Б», как А перестает быть Б). А все, кого протест маркировал как потенциальных борцов за власть, настаивают на том, что правящую элиту нужно менять. И Навальный пишет о власти, которая «рухнет», а не о власти, на которую нужно влиять.
Если агитационная сеть окажется эффективной, это может лишь продлить мораторий на формирование политического субъекта и период имитации борьбы за власть, большого политического блефа, когда гиперактивность маскирует отсутствие внятного предложения. Самый частый вопрос, который приходилось слышать и читать после очередных митингов, звучал так: «Хорошо, но что дальше?» Когда такой вопрос возникает, это свидетельствует о политической незрелости. Инициатива Навального может придать движению размах, но зрелость – едва ли. Вопрос «Что дальше?» остается актуальным, он просто отодвигается в будущее. «Что значит: что дальше?! А ты расклеил сто плакатов? Привел сто человек? Рассказал бабушке, какой Путин на самом деле?! Нет? Тогда вперед! Вот твое «дальше»!»
Сейчас принято критиковать (и справедливо) пропагандистскую, по сути, формулу «Если не Путин, то кто?» Между тем, это успешная формула. Дело в том, что запрос на альтернативу зарождается одновременно с недоверием к власти. Если этот запрос своевременно не удовлетворяется, никакой борьбы за власть не происходит, люди просто разочаровываются в политике как таковой или выбирают статус-кво, пусть и далекое от идеала.
Во всех развитых демократиях контрпропагандой и дискредитацией власти занимаются альтернативные элиты. И первое, что должны сегодня очертить и предложить российское протестное движение и его потенциальные лидеры, - это механизм формирования альтернативной элиты. Понятно, что для этого необходим допуск к электоральным процедурам, формирующим, тестирующим политиков. Скоро этот допуск будет оппозицией получен. Во всяком случае, вход в систему будет расширен, а ее несовершенства (они сохранятся, конечно) вопроса об альтернативе с повестки дня не снимают.
Опыт последних месяцев показал, что значительное расширение аудитории вовсе не подталкивает политиков, как старых, так и новых, ни к серьезной работе над собственным политическим месседжем, ни к формированию альтернативной элиты. Они, похоже, просто уверены в том, что причина их неудач заключается в том, что их политические лозунги, давно превратившиеся или на глазах превращающиеся в мантры, слышат немногие. Как только слушателей станет больше, намного больше, все сложится само по себе и как нельзя лучше. Новая инициатива Алексея Навального несет в себе черты этой психологической установки.
