Станислав Минин. В реакции оппозиционеров и просто «активно недовольных» на статью Владимира Путина в «Известиях» можно обнаружить практически весь спектр негативных эмоций. Злость. Раздражение. Отвращение. «Он неадекватен». «Он не готов ни к какому разговору».
Одной эмоции не хватает. Огорчения. Не чувствуется никакого огорчения из-за того, что Путин оказался таким, а не эдаким. Из-за того, что это «тот самый» Путин, которого мы знали раньше.
Для сравнения – вспомните реакцию на анонс кремлевской рокировки. И злость была. И раздражение. И агрессия. И «валить!» Но и огорчение тоже было. Разочарование. Сейчас это может кому-то казаться смешным, но в Медведева верили – в потенциального, во многом выдуманного. Верили авансом, верили от безысходности. Даже шаги навстречу ему пытались делать – и даже ссорились между собой из-за этого, как Марина Литвинович и Объединенный гражданский фронт.
Нет сейчас ничего похожего. Изменившийся Путин был бы Путиным, готовым вести переговоры, а, несмотря на все споры о модераторах и парламентерах, никто ни о чем договариваться с Путиным не готовился.
Ядро протеста было и остается этическим, а не политическим. Это движение за очищение политики от скверны. Профессиональные оппозиционеры пытаются придать ему политические очертания, но у них мало что получается и вряд ли получится в обозримом будущем. И призывы к переговорам подчас кажутся блефом, потому что у власти довольно широкий диапазон возможных шагов, а у протестного движения – узкий. Оно вообще не оформилось пока в структуру, применительно к которой можно рассуждать о диапазоне возможностей. На любой маневр власти ему будет нечем ответить, кроме количества людей на площади. А к количеству власть привыкает. Если уже не привыкла. Количество сложно игнорировать – она его и не игнорирует.
Оговорюсь: у власти ПОКА есть этот широкий диапазон и он широк именно относительно диапазона оппозиции и «новых сердитых». Путин последовательно теряет средний класс, теряет электорат, состоящий из независимых и самостоятельно мыслящих людей, теряет доверие тех, для кого государство – не донор, а регулятор. Этический протест и депутинизация сливаются, и на этой волне «несистемная» оппозиция может сохранить свое положение в среде критически настроенных горожан, не уйдет в прошлое – и в то же время не станет более компромиссной в отсутствие каких-либо стимулов.
Другими словами, система после новогодних каникул постепенно начинает дрейфовать в сторону статус-кво. Но раньше этот статус-кво обеспечивался апатией думающего класса, а сейчас – реальной слабостью при общей бодрости духа.
Напрашиваются спортивные аналогии. Представьте себе футбольный матч. Играют фаворит и аутсайдер. Фаворит, к примеру, не в лучшей кондиции. Быть может, это даже начало длительного кризиса, который в конечном итоге приведет к перестройке команды, обновлению и т.д. И аутсайдер начинает матч задиристо. Атакует. Даже прижимает фаворита к его воротам на какое-то время. Даже гол забивает.
Но на 90 минут аутсайдера не хватает. Нет ни мастерства, ни сил для того, чтобы давить постоянно – и сбавить, не упустив соперника тоже не могут. Положение аутсайдера ведь не случайно, оно объективно. И десяти-пятнадцати минут фавориту достаточно, он успевает осмотреться, прийти в себя, повести игру – насколько кондиция позволяет. Счет сравнивают – просто на классе, он ведь никуда не делся.
А дальше аутсайдер, например, запирается на своей половине поля. Играет на отбой. Или фаворит не может дожать по какой-то причине. И формируется иллюзия равенства сил, хотя они не равны в действительности.
Лидеры протестного движения – не структурные, не избранные, а просто самые активные, деятельные участники – подчас оказываются в плену иллюзии равенства сил. Их удача в том, что власть не реализует запас класса. Пока не реализует, и в этом, вероятно, ее ошибка, потому что запас будет неизбежно оскудевать. Протестующим, в свою очередь, не хватает мастерства для того, чтобы дожать соперника.
Эйфория убивает тактическую гибкость. У протестного движения есть требования, оформленные в двух, а, точнее, в полутора манифестах. Нет реальной программы-минимум, то есть позиций, на которые движение как целостная структура могло бы отступить, не видя возможности здесь и сейчас двигаться дальше. Этой программы нет, потому что она в любом виде предполагала бы сохранение Путина у власти, тогда как этический протест «новых сердитых» и политический протест оппозиции на проспекте Сахарова, пожалуй, окончательно сошлись в точке «Путин». Путь для разумного самоограничения постепенно закрывается.
В декабре казалось, что власти не удастся пересидеть протесты. Теперь нет-нет, да и возникает ощущение, что пересидеть можно. Пересидеть, подождать, пока протестное движение поразит, например, привычный вирус политического сектантства. Симптомы этой болезни хорошо известны: это нравственный ригоризм, чистки рядов, ужесточение лозунгов, основанное лишь на чувстве безысходности, радикализация действий, невроз и податливость на провокации.
Произойдет ли это? Не знаю. Но завышенные ожидания снижают иммунитет.
