Станислав Минин.
Фото Reuters
В конфликте вокруг «Правого дела» нет победителей. И Михаил Прохоров, и партия, и власть проиграли.
Почему проиграли Прохоров и партия, в общем, ясно. Почему власть – среди проигравших?
Новый правый проект не был проектом внесистемным. Он получил одобрение власти. Значит, он был нужен. Если проект провалился, то потребность в нем или чем-то подобном осталась неудовлетворенной. Это и есть поражение.
Правящая элита, с одной стороны, хочет по-прежнему руководить страной. С другой стороны, она не может не понимать природу своей власти. В ее основе лежит монополия одного – довольно значительного, но все равно одного – электорального сегмента, а именно левого избирателя.
Левому электорату противостоит даже не правый, а теневой электорат, о котором я писал две недели назад, когда проект Прохорова казался живее всех живых.
О теневом электорате нельзя с уверенностью сказать, что он правый. Можно утверждать, что он правый отчасти. Насколько значительна эта часть, сложно судить, потому что теневой электорат не структурирован. Надежного метода его пробуждения, вывода из тени нет. Отсюда разнообразие и взаимная противоречивость инструментария – от изменения трудового кодекса до Евгения Ройзмана и Аллы Пугачевой.
Благословляя проект Прохорова, власть должна была понимать, что без самостоятельности и риска в тени делать нечего, а за голосами в тень обязательно пришлось бы идти.
Во-первых, «Правое дело» никак не смогло бы участвовать в разделе левого пирога. Во-вторых, сохранение и расширение теневого электората несет в себе опасность, и власть заинтересована в том, чтобы эту область кто-то освоил. Этот кто-то должен быть человеком предсказуемым, не склонным к радикализму, вписанным в систему. Михаил Прохоров был хорошим вариантом.
Тень опасна, например, тем, за что последовательно выступает Дмитрий Быков, а именно самоорганизацией общества. Эта самоорганизация может принимать разные формы, но любая из них хотя бы отчасти превращает государство в фикцию. Следовательно, сама власть правящей элиты становится фиктивной.
Освоение теневого электората нежелательно откладывать на пять лет, потому что партии живут от выборов к выборам, а человек – каждый день. Еще одни выборы с прежним сценарием лишь усиливают его политическое отчуждение.
Прохоров не успел, по большому счету, даже начать доверенную ему работу. Его электорат некому перехватить, некому передать, потому что он еще не сформирован.
Найти равноценного лидера для «Правого дела» за день-другой попросту невозможно, учитывая случившийся скандал и ставшие очевидными правила игры в этом проекте.
Ни одна из существующих политических сил не может сделать за Прохорова его работу. Например, этого не может сделать «Яблоко». В его программе есть идеи, близкие правому электорату, но всякий раз, когда на экране появляется пламенный трибун Сергей Митрохин, его гнев обрушивается на олигархов и залоговые аукционы. Это не просто старый бой, отгремевший лет пять-шесть назад, это еще и послание, адресованное электорату, уже освоенному левыми.
Если бы даже Прохоров завоевал свои проценты и был вынужден уйти, подхватить знамя было бы некому. Теневой электорат вернулся бы в тень.
Рано или поздно власти придется иначе выстраивать свои отношения с обществом. Возможность контролировать этот процесс пока сохраняется. Но провал Прохорова потенциально осложняет такой контроль.
