Станислав Минин. Те, кому по призванию или профессии положено давать оценки политическим событиям и проектам, о новом «Правом деле» отзываются либо разочарованно, либо презрительно, либо насмешливо. Это понятно. Есть желание видеть в стране нормальную парламентскую систему, но вместе с тем уже сложившаяся система заставляет говорить на своем языке и оценивать, исходя из своих критериев.
Вот три факта. Первый: Михаил Прохоров позиционировал «Правое дело» как вторую партию власти. Второй факт, напрямую вытекающий из первого: Прохоров очертил предположительный состав теневого правительства. Третий факт: задача «Правого дела» - мобилизовать новый электорат, аполитичный, не воспринимающий выборы и политику как инструмент решения своих проблем.
Оценка двух первых фактов напрямую зависит от того, принимается ли во внимание третий.
Если третий факт во внимание не принимается, то «Правое дело» - еще одна партия, которая борется за традиционно-активный электорат, который не любит богатых, следовательно, не проголосует за Прохорова. В этом контексте и «вторая партия власти», и «теневое правительство» - сотрясание воздуха, избыточно амбициозные заявления и телодвижения. Прохоров рвется во власть, ха-ха-ха! Ишь ты, уже и портфели распределил, хе-хе-хе!
Если все-таки допустить, что на выборы не всегда ходят одни и те же люди, то «вторая партия власти» и «теневое правительство» покажутся самыми нормальными вещами на свете.
Сможет ли Прохоров завлечь на участки новых людей – главный, а, может, и единственный вопрос, которым стоит сейчас задаваться. Не верьте тем, кто скажет, что уже знает ответ на него. Никто не знает, что должен услышать «теневой» (назовем его так) электорат, чтобы выйти из тени. У Прохорова – ровно три месяца на то, чтобы это узнать.
Кремлевское «добро» в случае с «Правым делом», как мне представляется, сводится к тому, что Прохорову в его поиске ключа к теневому электорату не будут мешать.
Нормальная политическая система и нормальный парламентаризм в России не сложатся до тех пор, пока люди из тени не начнут ставить в бюллетенях галки и крестики. Борьба за новую систему – это борьба с тенью.
Новую систему породит высокая явка. Это одноразовое явление, далее явка пойдет на убыль, но этот спад будет существенно отличаться от спада нулевых. Политика нулевых сводилась к тому, чтобы тень росла и оставалась политически неструктурированной. Электоральный отлив в рамках новой системы, во-первых, оставит на берегу не один, а два реальных базовых типа избирателя и, во-вторых, структурирует тень. Станет ясно, кто и почему туда ушел, и вывод людей из тени станет насущной задачей политиков.
Для новой системы с двумя базовыми электоратами создание теневых правительств станет естественным процессом. Когда Прохоров говорит, что Александр Любимов станет у него министром по делам СМИ, а Артем Бектемиров возглавит Минздрав, он разговаривает на языке системы, которая пока не существует. Но, положа руку на сердце, я не понимаю, на каком еще языке он должен разговаривать.
Проблема, которую создают непривычные для российского политического уха термины «вторая партия власти» и «теневое правительство», заключается в другом. Это понятия из словаря парламентской республики. Россия же является республикой президентской – с беспартийным премьером и кабинетом министров, чьи полномочия существенно ограничены.
Это второй вопрос, заслуживающий обсуждения здесь и сейчас. Практика создания теневых кабинетов полезна для политической системы в целом и отдельных партий в частности. Но эта практика останется вещью в себе до тех пор, пока у партии, победившей на выборах, или коалиции партий не будет возможности навязать президенту свой кабинет.
Другими словами, речь идет о конституционной, концептуальной реформе. «Правому делу» стоило бы ее предложить. Это было бы логично.
Если не говорить об этом, то о российской политике можно не говорить вовсе. Потому что скучно. Интереснее обсуждать женщин, автомобили, рестораны и сборную России по футболу (впрочем, такую же интересную в последнее время, как и российская политика). Интереснее оставаться в тени.
