«Меньшевики» для Прохорова

В отличие от Антона Носика, который собирается голосовать за «Правое дело», но не уверен в том, что оно преодолеет семипроцентный барьер, я не уверен в том, что соберусь голосовать за партию Прохорова, но ее попадание в Госдуму кажется мне более чем вероятным.

Мое отношение к проекту Михаила Прохорова на данном этапе однозначное: искренний интерес. Если этот интерес перерастет в нечто большее, мы как-нибудь сообразим на троих, без посторонних – я, бюллетень и урна. Если не перерастет, компания будет точно такая же. Я в любом случае не стану публиковать колонок под условным заголовком «Почему я пойду голосовать за Прохорова» или, напротив, «Почему я не отдам голос Прохорову».

Многие мои коллеги – мне приходилось и читать это, и слышать – уверенно констатируют: «Это кремлевский проект». После этого ставится точка, как будто дан ответ на главный вопрос, хотя в действительности этот вопрос не был даже задан. Ведь интерес Кремля (или одной из кремлевских башен, как вам больше нравится) к продвижению «Правого дела» очевиден. Ведь от Медведева, беседовавшего с британскими журналистами, поступил сигнал «пустить правых в Думу», и он был гораздо четче всех тех сигналов о судьбе тандема, которые ловят и выдают за знание комментаторы новостей для ежедневных газет. Ведь Прохоров не похож на авантюриста и не взялся бы за дело ценой в полпроцента голосов и публичное улюлюканье.

Именно поэтому наблюдения, фиксирующие схожесть съезда «Правого дела» со съездами «Единой России», уводят в сторону от проблемы. Это попытка вломиться в открытую дверь. Это вопрос стиля, который совершенно не волнует потенциальный электорат Прохорова. Предпринимателей, «офисный планктон», городских буржуа, образованную молодежь политические ритуалы и слова-пароли вроде «либеральный» или «правый» занимают куда меньше, чем может показаться. И куда важнее понять, почему правых вдруг стали ждать в новой Думе, чем оценить их в соответствии с неписаным кодексом поведения.

У правой партии в России есть два типа электората. Их условно можно назвать «большевиками» и «меньшевиками». «Большевики» выступают за демонтаж системы, отмену «нулевых». Они максималисты. «Меньшевики» - сторонники┘ нет, даже не трансформации системы. Они подчас вовсе не мыслят такими категориями. Они хотят, например, получить возможность для самореализации. Их амбиции выходят за рамки просиживания штанов в кресле мелкого бюрократа. Другое дело, что они не привыкли рассматривать политику как инструмент перемен. Это политически пассивные реалисты и скептики. «Меньшевики» - клиенты Прохорова и его партии.

Можно услышать вопрос: у кого Прохоров отберет электорат? Ответ: ни у кого. Он сделает ошибку, если поставит перед собой такую задачу. Он должен привести к урнам новых людей, прежде не голосовавших вовсе или же не голосовавших сознательно. Новые люди снизят удельный вес голосов, поданных за четыре парламентские партии.

Стоит ли доверять Прохорову? Велик ли риск разочароваться? Это зависит от ожиданий. Оказавшись в Думе, Прохоров не обернется Навальным и не полезет на Эльбрус с флагом «Россия без Путина». Если горизонт ожиданий таков, то лучше просто не очаровываться. Если же речь идет о том, выполнит ли лидер «Правого дела» свои обещания, то это вопрос универсальный для любых выборов в любой стране мира, и ответ на него очень часто зависит от конфигурации сил в парламенте. Даже нормальные партии (а вовсе не «кремлевские проекты») в нормальных демократических странах в силу разных причин не выполняют обещания, данные избирателям в ходе выборов, а после, бывает, теряют их поддержку. Выбор – это всегда риск ошибиться. Даже селедку в магазине нельзя выбрать наверняка, что уж там – политическую партию.

Но вот вопрос «почему?»... Почему их, правых, ждут в парламенте? Ответов здесь три, и мой персональный интерес к проекту Прохорова заключается именно в желании разобраться, какой из них верен. В отличие от моих более искушенных коллег я не могу по наклону той или иной политической головы или насупленным бровям угадывать будущее. Мне интересно, что происходит – и происходит ли – с политической системой.

Возможно, пустив правых в Думу, она пытается легитимировать специфический российский парламентаризм.

Возможно, она пытается через потенциальную коалицию единороссов и правых создать новый имидж власти.

Наконец, возможно, внутренне противоречивая, неоднородная система, в рамках которой уживаются «силовики», социалисты, православные консерваторы═и «либералы», медленно, со скрипом начинает эволюционировать, начинает восстанавливать нормальные демократические институты.

Правильный ответ нам не удастся узнать сейчас. Это соблазн и иллюзия. Мы не узнаем ответ, слушая Леонида Ярмольника на съезде «Правого дела» или самого Михаила═Прохорова в ток-шоу на Первом канале. До декабря придется запастись терпением и наблюдать.

В сложившихся в России условиях возможны лишь два сценария демократизации. Первый – это революция, в настоящее время невозможная и чреватая непредсказуемыми последствиями. Демократизация может быть лишь одним из возможных последствий революции, причем далеко не самым вероятным.

Второй сценарий – это раскол внутренне конфликтной правящей элиты при достижении консенсуса относительно итогов «нулевых». Правящая элита способна породить две (если не больше) партии власти.

Мой интерес к партии Михаила Прохорова обусловлен следующим: мне важно увидеть, сможет ли результат, показанный «Правым делом» на выборах, стимулировать этот естественный, во многом запрограммированный раскол внутри элиты. Сможет ли повлиять на это скорректированная карта политических запросов в российском обществе? Скажется ли это на решении проблемы-2012?

Это интерес гражданский, но в то же время журналистский. Гражданский, но в то же время избирательский интерес будет заключаться как раз в сопоставлении конкретной программы с собственными представлениями о том, что лучше для страны. Но мы уже договорились о том, что этот интерес я не стану удовлетворять публично.