Станислав Минин. Сложно представить себе страну, с которой у России были бы однозначно хорошие отношения. Но пусть это будет Германия или Италия.
Немецкий журналист улетел из Москвы в Берлин. Итальянский журналист – в Рим. Оба они забыли забрать свои аккредитационные удостоверения в МИДе. Не важно, почему. Быть может, им пришлось срочно вылетать домой. Быть может, они всегда забывают обо всем, и быть успешными иностранными корреспондентами им позволяет лишь личное обаяние. Повторюсь: это совершенно не важно.
Немецкий журналист и его итальянский коллега возвращаются в Москву. И вот в аэропорту их разворачивают и отправляют обратно, подержав в комнатке с четырьмя таджиками, киргизом и девушкой из Конго, аннулировав визу, сказав что-то доброе вслед.
Другими словами, с немецким и итальянским журналистом происходит примерно то же, что произошло с корреспондентом британской The Guardian Люком Хардингом.
Возможно ли это? Это не противоречит законам физики, правилам формальной логики, теории вероятности, следовательно, возможно. Тогда другой вопрос: насколько это возможно? Какова степень вероятности?
Невысокая, скажу я вам. Даже если немецкий журналист и его итальянский коллега бывали в горячих точках, пардон, в зоне контртеррористической операции, не запросив разрешения у уполномоченных органов, как это якобы делал Хардинг.
Вы скажете, что журналисты из дружественных России стран тем и отличаются от журналистов недружественных, что всегда получают все необходимые разрешения. Я отвечу вам, что никакого алгоритма здесь не существует.
Проблемы с российскими чиновниками и даже, ой-ой-ой, спецслужбами могут возникнуть у кого угодно. Но обхождение с иностранным корреспондентом – вопрос политический, то есть деликатный. Одно дело – не продлить визу. Это процедурный вопрос, решаемый в частном порядке. Другое дело – развернуть журналиста в аэропорту. Это резкий жест, это резкий тон, стало быть, это скандал.
Есть страны, с которыми Россия не позволяет себе скандалить. Но есть страны, для отношений с которыми скандал естественен, органичен, и мы скандалим с ними изящно, мы год от года оттачиваем мастерство. Британия – первая в этом списке.
Александр Лукашевич, официальный представитель МИДа, дал понять, что журналисты раздувают ситуацию вокруг Хардинга и разжигают конфликт между странами в преддверие поездки Лаврова в Лондон. Он, конечно, прав. Мы, то есть журналисты, раздуваем. Это происходит рефлекторно, инстинктивно. Была бы ситуация. Мы раздуем. Ситуация есть? Есть. Не по нашей, журналистской, вине.
Скандальность российско-британских отношений – контекст, в который, разумеется, будет помещен любой инцидент с британским журналистом, российской помощницей британского депутата, российским дипломатом. Журналисты «разжигают»? Вполне возможно. Были бы дрова. Дрова есть – и не журналисты их кололи и складывали.
МИДу можно посочувствовать. В подобных ситуациях он не действует самостоятельно, зато весь груз аргументации ложится именно на его плечи. Дипломатам не нравится такая работа. Им нравится спокойная работа. Им бы хотелось глобальной Мальты. Чтобы Великобритания в некотором смысле была Мальтой.
Тем, кто принимает решения, которые потом без особого желания защищает российский МИД, стоит задуматься и окончательно решить – для себя и для нас, раздувающих и разжигающих журналистов – какие отношения с Британией нужны России.
Если нормальные, то к чему эта резкость? К чему действия, не приносящие никаких политических дивидендов, вредоносные для репутации страны?
Если скандальные, то к чему этот поиск рациональных объяснений? Долой напряжение извилин. Давайте честно скажем, что корреспондент Люк Хардинг – английский шпион. Потомок масонов, нашептывавших Менделееву рецепт русской водки, чтобы погубить русский народ. Англиканский прозелит. Пособник боевиков. Диверсант, добирающийся до наших трубопроводов. Беглый олигарх, сделавший пластическую операцию и сменивший имя.
Александр Лукашевич говорит, что Хардингу могут выдать новую визу. Я обращаюсь к Российскому Мозгу, Принимающему Решения. Уважаемый Мозг, к чему это все было?
