Станислав Минин. Госдума рассматривает в первом чтении поправки президента Дмитрия Медведева к закону «Об обороне». Поправки довольно противоречивые, хотя большинство депутатов воспринимают их с энтузиазмом.
Президент предложил дополнить статью 10 закона «Об обороне» пунктом следующего содержания: «В целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности формирования Вооруженных сил Российской Федерации могут оперативно использоваться за пределами Российской Федерации в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации для решения следующих задач: 1) отражение нападения на Вооруженные силы Российской Федерации или другие войска, дислоцированные за пределами территории Российской Федерации; 2) отражение или предотвращение агрессии против другого государства; 3) защита граждан Российской Федерации за рубежом; 4) борьба с пиратством и обеспечение безопасности судоходства».
Понятно, что Дмитрий Медведев не рассуждал теоретически, отвлеченно. На три четверти его поправки описывают то, что происходило в Южной Осетии в августе прошлого года (с точки зрения российских властей, разумеется). Однако вступивший в силу закон со временем неизбежно обретает независимость от породивших его условий. Поэтому в нынешнем виде, при нынешних формулировках обновленный закон «Об обороне» нуждается в критике и доработке.
Президент говорит об отражении нападения на «другие войска». Сейчас всем ясно, что речь идет о военнослужащих Южной Осетии и Абхазии, двух политических образований, независимость которых признана Россией и никем более. Однако закон не содержит таких уточнений и оговорок. Под «другими войсками» можно понимать армию любой страны.
Что такое интересы Российской Федерации, у нас решает правящая элита. Мы не можем знать, какая элита будет править нашей страной через 10, 20 или 30 лет и какие интересы она для нас определит. Не исключено, что зона этих интересов будет пролегать далеко за пределами нашей Родины, как это было при СССР. Например, в Африке, Средней Азии, Южной Америке, на Ближнем Востоке. Не исключено, что гипотетическая правящая элита решит, что Россия должна предотвращать и отражать «агрессию Израиля» против Палестинского государства, и российские солдаты отправятся умирать за чужие идеалы. Депутатам, которые сегодня голосуют за поправки Медведева, стоило бы оценить президентский проект в долгосрочной перспективе.
Агрессией, согласно соответствующей резолюции ООН, является «применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства». На эту резолюцию ссылаются депутаты Госдумы, мотивируя свое желание поддержать президентские поправки. По всей видимости, свежим образцом, прототипом «агрессии» для депутатов и президента являются действия Грузии в августе 2008 года. Однако до «пятидневной войны» никто, даже Россия, не признавал суверенитет Южной Осетии или Абхазии. Грузия не могла совершить акт агрессии против независимости Южной Осетии, поскольку никакой независимостью на тот момент Южная Осетия не обладала. В поправках, предложенных президентом Медведевым, есть отсылка к «нормам и принципам» международного права, но при этом российская власть активно прибегает к собственным принципам и терминам, не имеющим с международным правом ничего общего.
Что значит «предотвращение агрессии»? Предотвратить агрессию можно лишь в том случае, если доподлинно известно, что она готовится. Ни один потенциальный агрессор не будет объявлять об этом по национальному телевидению. Стало быть, российская власть, принимая поправки в закон «Об обороне», развязывает себе руки: вводя войска на территорию другой страны, она может руководствоваться собственными представлениями (заблуждениями) или интересами. Должны ли российские солдаты умирать за эти интересы?
Исправленный закон «Об обороне», в принципе, позволяет России в любой момент ввести войска, например, в Грузию. В любой момент власть может заявить, что «преступный режим Саакашвили планировал очередную агрессию». В любой момент она может сослаться на разведданные. При этом общественные механизмы верификации этой информации либо отсутствуют, либо атрофированы. Дмитрий Медведев предлагает вводить войска на территорию других стран лишь на основании «постановления» Совета Федерации. Однако российский парламент в его нынешнем виде – не механизм верификации, а механизм утверждения властных решений.
То есть до тех пор, пока в России не сформируется нормальное гражданское общество, власть сможет легально использовать военный ресурс в собственных интересах и выдавать их за интересы национальные. Фатальные ошибки при этом неизбежны. Может быть, именно на них и будет построено критичное гражданское общество. Но очень не хотелось бы платить такую цену и проходить через катастрофическую терапию.
Ссылки на международное право адресованы вовсе не россиянам. Они адресованы международному сообществу. Однако это сообщение едва ли дойдет до адресата, а если дойдет, то едва ли будет прочитано так, как того ожидает отправитель. Российской власти не удастся легитимировать в глазах всего мира «пятидневные войны» до тех пор, пока весь мир не будет говорить на «нашем» языке. А этого ждать не приходится┘
