Узбекских чиновников накажут за использование русского языка

Шавкат Мирзиёев получил малоприятный сюрприз от своего Министерства юстиции. Фото с сайта www.president.uz

Министерство юстиции Республики Узбекистан опубликовало для общественных обсуждений законопроект о введении административной ответственности для должностных лиц за ведение делопроизводства не на государственном языке. Статус государственного присвоен только узбекскому языку. Однако ряд представителей нацменьшинств выразили возмущение, а Минюст дополнительно сообщил, что разрабатываемый закон не ущемляет прав граждан, и взял паузу до завершения общественных обсуждений, которые продлятся до 10 мая.

Государственным языком в Узбекистане, согласно Конституции, является узбекский. Также, согласно Основному закону, в органах государственной власти работа ведется на госязыке, но по необходимости обеспечивается перевод на другие языки.

Второй по использованию в Узбекистане – русский язык, хотя количество русских за последнее десятилетие убавилось и уступает по численности казахам и таджикам. Тем не менее русский язык продолжает активно использоваться как язык межнационального общения. К тому же в республике открыты десятки российских вузов, на русском издаются книги, газеты, журналы, ведется теле- и радиовещание. А граждане могут обращаться в государственные организации и учреждения как на государственном языке, так и на русском – перевод на узбекский гарантирован законом.

Авторы законопроекта его необходимость обосновали обеспокоенностью «снижением уважения и внимания к государственному языку». По их мнению, «в настоящее время в некоторых учреждениях делопроизводство ведется не на государственном языке, а на другом». Не уточняя при этом, о каком именно языке идет речь. Они считают: главная причина того, что «некоторые госучреждения не соблюдают требования законодательства и не используют государственный язык в процессе работы», кроется именно в отсутствии соответствующего наказания. Учитывая данное обстоятельство, они предлагают дополнить Кодекс об административной ответственности статьей о введении наказания. Если документ, лоббируемый Минюстом, будет одобрен и вступит в силу, то за «неиспользование государственного языка должностными лицами в процессе делопроизводства» чиновники могут схлопотать штраф в размере от 2 до 5 базовых расчетных величин (БРВ) – 446 тыс. сумов – 1,1 млн сумов (примерно 44,6–110 долл.). Как подчеркнули в Минюсте, такое решение было принято специалистами ведомства после изучения опыта Таджикистана, Украины, Латвии и Литвы.

Население Узбекистана в условиях самоизоляции проявило невиданную активность, обсуждая законопроект. Мнения дискутирующих разделились. Одни настаивают на дискриминационном характере законопроекта. Другие – на том, что нацменьшинства «за столько лет проживания в Узбекистане хотя бы из уважения к стране могли бы выучить узбекский язык и не мутить сейчас воду».

Между тем чиновникам разного уровня ситуация в целом «безразлична»: почти 90% госслужащих – это люди, думающие на узбекском языке, и штрафы им особо не грозят. Другое дело, что время для принятия закона выбрано не совсем подходящее.

Минюст был вынужден выступить с пояснением, что поскольку для всех граждан по необходимости обеспечивается перевод документации на другие языки, то законопроект не ущемляет конституционные права других наций и народностей, живущих в Узбекистане. «В проекте не расширяются какие-либо требования, не вводятся новые обременения в отношении использования языка, а лишь учитываются положения и требования действующего закона», – отметили разработчики.

Директор Центра исследовательских инициатив Ma’no Бахтиер Эргашев сказал «НГ», что не менее 90% документооборота уже сейчас ведется на государственном языке. «Но вот что меня заставляет задуматься. В стране действует жесткий карантинный режим. Подавляющая часть населения находится в режиме самоизоляции и устала от этого. Любой информационный повод может стать детонатором социального взрыва. И в этот момент Министерство юстиции публикует проект этого нормативно-правового акта. Авторы хотят взрыва недовольства? Если так, то они добились своего. Прочитайте, что творится в интернете. И возникает вопрос: что это – ошибка вследствие политической близорукости или осознанная провокация?» – задался вопросом эксперт. По его словам, некоторые утверждают, что наряду с реализацией больших реформ, направленных на решение ключевых проблем, можно одновременно затрагивать и менее принципиальные вопросы. Но в методологии стратегического анализа есть понятие «иерархизация проблем». С ее помощью выделяют ключевые проблемы и все ресурсы направляют на их решение. Иначе нельзя, потому как получится разбазаривание всех видов ресурсов. После этого приступают к решению вопросов второго и третьего уровней, не требующих особой оперативности. «Президент Узбекистана на днях выступил с инициативами, направленными на социальную стабильность. Он предлагает объединить усилия населения и бизнеса для снижения негативного воздействия пандемии на доходы людей, на экономику. И вдруг проект этого документа, который никак не способствует общественной стабильности», – считает Эргашев. Эксперт выделил еще один провокационный момент в документе, а именно сообщение его авторов о том, что они изучили пример Украины, стран Балтии: «По какому принципу были выбраны эти страны, а не куда более успешные в плане использования языков Швейцария, Канада? Притом что языковая политика стран Балтии и Украины почти всегда жестко критиковалась на международном уровне. Странный подход и, возможно, провокационный, если взять во внимание, что в Узбекистане в отличие от этих стран языковых проблем не было никогда».

И последнее. Обсуждение законопроекта затеяно в преддверии вероятного визита президента Шавката Мирзиёева в Москву. А как болезненно Россия реагирует на ущемление русского языка – общеизвестно.