Артур Гущин
Фото Reuters
Одной из главных новостей на украинском направлении помимо вопросов, связанных с соблюдением перемирия в Донбассе и предвыборной парламентской кампанией, стала новость о принятии люстрационного закона, который имеет официальное название – Закон «Об очищении власти».
Обсуждение закона проходит на фоне систематических действий радикалов, прежде всего «Правого сектора», которые не просто проводят акции по сносу памятников Ленину и заталкиванию депутатов, близких к Партии регионов, в мусорные баки, но и оказывают физическое воздействие на политических деятелей. Ярким примером этого явилось избиение в Одессе депутата Нестора Шуфрича. Не случайно министр внутренних дел Арсен Аваков уже заявил: «Еще пару разбитых лиц Шуфричей, линчеванных Пилипишиных – и Европа отвернется от нашей победившей революции. Боюсь, что и Америка тоже. Господа радикалы, не будьте маргинальными дебилами – не идите в тупое, инстинктивное и спровоцированное желание судить правом толпы. Примем законы, такие как недавний люстрационный: назначим и законную меру наказания, и меру ответственности – цивилизованно и достойно статуса украинца. Иначе – провокация пещерного хаоса и войны на ожесточение внутри страны, в помощь внешнему врагу». Таким образом, в восприятии Авакова закон о люстрации – это выход из положения, то есть легальный инструмент в отличие от действий радикалов. При этом министр не обращает внимания на то, что радикалы атакуют народных избранников, а не чиновников, в то время как сама люстрация не распространяется на законодательную ветвь власти.
Главной смысловой составляющей закона является то, что каждый политик или чиновник, который занимал свою должность в период администрации Виктора Януковича – с 25 февраля 2010 года по 22 февраля 2014 года, – должен быть уволен с государственной службы. Таким образом, реализуется принцип, который декларировался многими участниками майдана, требовавшими запрета на занятие должностей теми, кто находился на ответственных постах при Януковиче. Майдан настаивал на создании народного правительства, в которое бы не входили люди из списка 100 богатейших людей Украины, не занимали руководящих должностей в исполнительной власти, не были сотрудниками администрации и, естественно, не были замешаны в коррупционной деятельности. Очевидно, что в условиях систематического давления улицы на украинскую власть принятие закона стало своеобразной уступкой обществу.
Вопрос о люстрации для Украины далеко не новый. Несколько раз он уже ставился на обсуждение на самом высоком уровне в Верховной Раде. Однако до настоящего времени никаких четких форм люстрации в украинском законодательстве предусмотрено не было. В целом же если говорить о международной практике, то Украина – далеко не первое государство, которое применяет люстрационные нормы. При употреблении самого слова «люстрация» сразу возникают образы политических фигур 70–80-х годов из стран Центральной Европы, где люстрация после крушения социалистической системы была особенно жесткой. Да и советские ограничительные меры в отношении «бывших» в 20–30-е годы по сути своей являлись не чем иным, как люстрацией, то есть массовым поражением в правах по принципу коллективной ответственности.
В принципе ни в одной из стран Центральной Европы люстрация как таковая не решила сколько-нибудь серьезную проблему национального развития. Она была значима как символ отказа нации от коммунистического прошлого и осознания важности не допустить возврата к прежней системе. В отношении же Украины есть серьезные основания полагать, что люстрация будет использоваться отдельными политиками и политическими силами именно как сиюминутный элемент предвыборной борьбы и сведения счетов с конкурентами. Этому может противостоять только создание инструментов прозрачности люстрационных институций, что в современных украинских условиях вряд ли осуществимо. Скорее принятие закона – это тактический ход, который позволяет нынешней власти предстать в роли борцов с коррупцией. Согласно закону, под люстрацию подпадают рядовые и руководящие судьи и милиционеры, беркутовцы и солдаты внутренних войск. Причем не только те, чья вина в нанесении ущерба жизни и здоровью участникам протестов на майдане доказана. Однако вряд ли тотальные репрессии затронут и силовиков, возможны лишь точечные акции, ведь лояльность армии и МВД сегодня важна украинским властям как никогда.
Следует учитывать, что люстрация коснется только тех, кто формально занимал должности, а не теневиков, которые во многих регионах Украины как раз и имели реальную власть. Озвученный президентом Петром Порошенко модернизационный курс и вектор на интеграцию с ЕС в случае их реализации (срок до 2020 года представляется слишком оптимистичным), безусловно, способны изменить внутриполитическую и экономическую ситуацию. Но для осуществления всех этих мер потребуется колоссальное напряжение сил, прежде всего моральных, ведь украинское общество не привыкло решать такие системные задачи. Вместе с тем от того, насколько будут успешными эти реформы, во многом зависит будущее украинской государственности.
Проведение люстрации – сложный многоуровневый процесс, который хорош не в отрыве, а в тесной связи с реформой политической и кадровой и системы. Сейчас же фраза Арсения Яценюка о миллионе люстрированных хороша для предвыборной кампании, реально же невозможно найти замену такому количеству порой высокопрофессиональных кадров.
В этом контексте люстрация хороша лишь как инструмент, применение которого в украинских условиях несет в себе очевидные риски и который является далеко не самым первостепенным в рамках кардинального преобразования системы госуправления. Пока же, в условиях разгула радикалов, интересным представляется заявление генпрокурора Украины Яремы о неконституционности закона о люстрации, что является абсолютной правдой. Ясно, что этот закон становится элементом внутриполитический борьбы и в случае негативного решения европейских структур (соответствующий запрос через ПАСЕ уже есть) может в политическом плане больно ударить по его собственным вдохновителям. Кроме того, он вряд ли станет серьезной альтернативой радикальным действиям «Правого сектора» и других групп, как на то надеется украинский министр внутренних дел.
