Юрий Тавровский Вторая мировая война закончилась 67 лет назад подписанием безоговорочной капитуляции Японии 2 сентября 1945 года, почти через четыре месяца после капитуляции Германии 8 мая. За это время преступления нацистского режима стали историей, к которой обращаются народы стран антигитлеровской коалиции и особенно сами немцы, создавшие культ раскаяния за грехи прошлого. Раскаяние немцев вызвало прощение соседей, включая граждан бывшего Советского Союза, потерявших 27 млн. жизней своих родных и близких.
Совсем другая картина на Дальнем Востоке, где Япония не испытывает раскаяния за агрессивные войны против своих ближних и дальних соседей, начавшиеся задолго до официального старта Второй мировой войны 1 сентября 1939 года. Понятно, что и со стороны стран-жертв тоже не идет речь ни о каком прощении. Удивительно другое: японские власти делают все возможное, чтобы эмоциональные раны тихоокеанской войны продолжали кровоточить. Это особенно очевидно в последние год-два, когда обострилась обстановка вокруг островов в Восточно-Китайском море – Дяоюйдао-Сенкаку и Токто-Такэсима.
Для китайцев, потерявших в годы войны с Японией 35 млн. человек, острова Дяоюйдао являются напоминанием о самом начале унижения своей страны японцами. В результате поражения в Китайско-японской войне 1894 года Япония захватила Тайвань и Пескадорские острова. В число отторгнутых территорий вошли и скалы между Тайванем и Окинавой, получившие название «Сэнкаку». Возвращая под контроль Токио оккупированную Окинаву в 1972 году, американцы по недомыслию или сознательно присоединили к ней и Сэнкаку. Это решение никогда не признавалось ни правительством КНР, ни властями Тайваня и вызывало возмущение всей китайской нации. Не случайно во время одного из недавних десантов антияпонских активистов на Дяоюйдао они водрузили флаги КНР, Китайской Республики, то есть Тайваня, и Гонконга.
Для корейцев, чья страна в 1910 году была аннексирована Японией и оставалась самой бесправной и угнетаемой частью империи до освобождения в 1945 году, претензии нынешних токийских властей на острова Токто служат мощнейшим раздражителем. Уступленные корейскими властями Японии на время Русско-японской войны и использовавшиеся как наблюдательный пункт за перемещениями русского флота острова были в 1905 году, уже по окончании той войны, включены в состав префектуры Окинава. С 1954 года власти Южной Кореи стабильно контролируют острова, но власти Японии столь же стабильно их домогаются. Слово «Токто» автоматически вызывает у любого корейца, будь то в Сеуле или в Пхеньяне, вспышку гнева. Перед глазами всплывает череда ассоциаций: мобилизация десятков тысяч девушек в армейские бордели и сотен тысяч мужчин на принудительные работы в японских шахтах или в штрафбаты на передовую, запрет говорить по-корейски, насильственная смена корейских имен на японские, изощренные расправы с недовольными…
Для полюбивших суси, мангу и икебану русских в европейской части страны японские притязания на «северные территории» вряд ли видятся актуальной проблемой. Зато для дальневосточников и сибиряков претензии на южные острова Курильской гряды служат напоминанием о японских карателях, сжигавших в годы Гражданской войны живых людей в топках паровозов, издевавшихся над русскими эмигрантами в Маньчжурии, атаковавших советские позиции на озере Хасан и на Халхин-Голе. Даже предложения хозяев Кремля, от Хрущева до Путина, передать японцам два из четырех оспариваемых островов вызывают резкое недовольство жителей и местных властей востока России. Истерическая реакция Токио на посещения Кунашира президентом Дмитрием Медведевым в ноябре 2010 года открыла глаза московским политикам на то, что Япония не признает итогов Второй мировой войны и при возможности старается их пересмотреть.
Похоже, что подобные опасения лежат и в основе резкой реакции властей КНР, Китайской Республики на Тайване, Республики Корея и КНДР на активизацию территориальных претензий Токио ко всем соседям. В этих странах видят изменение настроений в японском обществе в сторону нарастания национализма, стремление избавиться от остатков чувства вины за злодеяния в «великой восточноазиатской сфере совместного процветания». Влиятельные политики то предлагают «купить Сэнкаку» (мэр Токио Синтаро Исихара), то призывают создать 3–4 тыс. атомных боеголовок для противодействия растущей мощи Китая (один из лидеров правящей Демократической партии Итиро Одзава).
Известный американский историк японского происхождения Фрэнсис Фукуяма с тревогой пишет о возникновении «нового японского национализма», который способствует «формированию образа агрессивной и задиристой Японии». «Сегодня Япония считает свою вину за военные годы полностью искупленной и хочет получить свободу рук в отношениях со своими военными и экономическими конкурентами в Восточно-Китайском море, – писал в журнале «Эйша Таймс» аналитик Питер Ли. – Мирная Конституция утрачивает свою неприкосновенность, и создается впечатление, что Япония может быть провозглашена ядерной державой чуть ли не на следующем заседании кабинета министров. После политического решения накопленные запасы оружейного плутония будут переработаны в боеголовки, а те, в свою очередь, установят на ракеты, которые созданы в рамках космической программы, которая вряд ли предназначалась для иных целей».
После завершения «японского экономического чуда» Страна восходящего солнца начинает самоутверждаться в другой роли – крутого парня. История повторяется. Об этом стоит подумать накануне очередной годовщины капитуляции.
Дарья Гармоненко 
