Украина, которую россияне потеряли

Фото Reuters

В 1992 году, когда Украина только провозгласила независимость, мой любимый режиссер, на тот момент заслуженный деятель искусств Украинской ССР и одессит (по месту проживания), Станислав Говорухин снял замечательный документальный фильм – «Россия, которую мы потеряли». Его не так хорошо помнят в нынешней России и еще меньше знают в современной Украине. Повествует он о жизни в той, еще досоветской самодержавной России, представление о которой сегодня в значительной мере сформировано сериалами вроде «Гибель империи» и фильмами вроде «Адмирала».

Когда речь заходит об Украине и в особенности о ее «языковом вопросе», мне кажется, начинают работать аналогичные стереотипы, сформированные и укоренившиеся в сознании нескольких поколений россиян.

Истоки проблемы уходят к моменту формирования современной украинской политической ментальности, которая находится в своей завершающей стадии. Потому закончить дискуссии относительно того, украинский, белорусский или русский язык является «юридическим правопреемником» старославянского, не представляется возможным.

«Языковой» законопроект членов парламентского большинства в Верховной Раде Колесниченко и Кивалова (представление законопроекта в Верховной Раде на минувшей неделе закончилось дракой депутатов) не отражает баланса в нынешней Партии регионов, которая с момента вхождения во власть в 2010 году значительно «вестернизировалась». И вовсе не заслуга оппозиции в срыве принятия законопроекта (при желании власть легко продавит этот законопроект через Раду), просто сама логика украинского политикума сегодня несовместима с политикой государственного двуязычия.

Следует отчетливо понимать, что для большинства граждан Украины вопрос второго государственного языка находится во втором десятке проблем. Украинцев сегодня намного больше волнуют проблемы социально-экономического характера: безработицы, социальных стандартов, состояния дорог, медицинского обслуживания, преступности. Даже в самом русском городе Украины – Севастополе, согласно результатам исследования, недавно проводившегося одной из крупнейших киевских социологических компаний, вопрос русского языка оказался то ли на 14-м, то ли на 15-м месте по приоритетности. Что уж говорить о Центральной Украине, а тем более Восточной.

В российском обществе популярен стереотип о «злобных бандеровцах», которые 20 лет назад захватили власть и теперь формируют повестку дня для гуманитарной политики независимой Украины. Как и многие мифы, навязываемые СМИ, он не отвечает действительности. Самые большие националисты живут как раз на Востоке Украины, поскольку в их понимании «национализм» – понятие не столько гуманитарное, сколько экономическое.

По объему инвестиций в Украину из РФ до последнего времени регионом № 1 был не Крым и не Донецкая область, а самая что ни на есть «западенская» Тернопольщина. А самое минимальное количество инвестиций российского происхождения было как раз зафиксировано в Донецке. Ответьте мне, кто после этого больший националист – усатый вуйко, живущий где-нибудь на Волыни и носящий вышиванку, или рафинированный бизнесмен европейской внешности из Горловки или Макеевки?

С этой точки зрения, игра во «второй государственный язык» лишена всякого смысла. Украина по своей сути – такая же двуязычная страна, как Канада или Бельгия, где в быту преобладают соответственно английский и французский и голландский с французским.

Русский настолько же неотъемлем для мышления жителя независимой Украины, живущего во Львове, в Крыму, Киеве или Донецке, как наличие баварских сосисок и нефильтрованного пива для жителя Германии. Более того, самые яростные украинские националисты в большинстве своем отнюдь не украиноязычны. Это новое поколение русскоговорящих украинцев, чаще всего со значительной долей русской крови, живущее где-нибудь в Одессе, Днепропетровске или Харькове. И поверьте, что уровень их национализма, в его махровом российском понимании, будет зашкаливать.

Мне легко представить себе среднестатического львовянина, непринужденно переходящего на русский язык, поскольку такова его экономическая природа. В то же время среднестатистический русскоязычный харьковчанин, донецчанин или луганчанин часто посмеивается над жителем российской глубинки, будучи убежденным, что он-то как раз у себя в Донецке, Луганске или Харькове является таким же европейцем, как житель Парижа, Гамбурга или Барселоны. И его русский язык никак не делает его русским по мироощущению.

Сегодняшняя Россия «киношедеврами» в стиле «Мы из будущего-2» или «Матч» не только не поменяет этого мироощущения, но скорее напротив – может отпугнуть.

К слову, дилемма «на Украине» или «в Украине» может по-настоящему интересовать только тех, кто по старинке посмеивается над украинцами, представляя их классическими любителями сала и горилки. В Украине этот вопрос решен раз и навсегда. Даже в моем родном Крыму, где жили и похоронены пять поколений моих предков, в 90% случаев вы услышите предлог «в».

Сменились поколения. И даже те люди, которые традиционно относят себя к носителям советского менталитета, в значительной степени воспринимают Россию и советское прошлое как некую светлую сказку. Но жить в этой сказке почему-то не хотят.

Киев