Виктория Панфилова 1 июня полицией Австрии был арестован Рахат Алиев, бывший посол Казахстана в Вене, зять президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. Арест проведен в соответствии с запросом о международном розыске Рахата Алиева.
За день до этого события в эксклюзивном интервью «НГ» муж старшей дочери президента Казахстана Дариги Назарбаевой и теперь уже лишившийся должности посла в Австрии Рахат Алиев, против которого Астана возбудила уголовное дело, рассказал о том, почему он подвергся столь жесткому преследованию.
– Рахат Мухтарович, в настоящее время вас разыскивает Интерпол. Вы скрываетесь?
– Я не скрываюсь. Я свободно живу в своей частной резиденции в Вене.
– Против вас в Казахстане заведено уголовное дело. Согласны ли вы с выдвинутыми обвинениями?
– Это абсурдное дело, которое сфабриковано министром внутренних дел: меня обвиняют в похищении мошенника, который находится в международном розыске. Представьте, что вашу квартиру ограбили, а потом вас же обвиняют в том, что не могут найти грабителя.
Заодно полицейский министр взял на себя роль верховного судьи и без суда вынес вердикт, что я преступник. Тем самым неприкрыто нарушил презумпцию невиновности. И на основе его предписания впервые в мировой практике глава государства освободил меня от должности посла.
Насколько я знаю, это уникальный случай. Максимум, к чему могло привести такое обвинение, – это отстранение меня с поста на время проведения расследования. Но я уже ничему не удивляюсь: в Астане заседание тройки легко может постановить, что я связан лично с Аль-Капоне и Бен Ладеном.
– В СМИ также появилась информация о том, что вы намерены попросить политического убежища в Австрии. Почему именно Австрия?
– Долгое время я работал в Вене послом и постоянным представителем республики при ОБСЕ. Политического убежища здесь я не просил. Я верю в верховенство закона в Австрии.
– Чем, на ваш взгляд, вызвано подобное давление? Только ли тем, что вы заявили о президентских амбициях?
– Сам масштаб операции, развернутый казахстанскими властями по моему вызволению из Вены, показывает, что речь идет не о простых следственных действиях. Два месяца назад в Казахстане пропала журналистка республиканской газеты «Закон и правосудие» Оралгайша Омаршанова – так ее до сих пор никто и не собирается искать. Прокуратура на запросы отвечает, что она пошла погулять, наверное. А здесь в бега подается банкир, который обвинен финансовой полицией в махинациях и нанесении ущерба акционерам и вкладчикам банка, и на его поиски бросают все силы полиции и прокуратуры. Только ищут его не как мошенника, а как жертву.
В Вену по поручению президента прилетают госсекретарь страны Канат Саудабаев и руководитель администрации президента Булат Утемуратов. Они требуют, чтобы я передал все свои активы в средствах массовой информации в пользу государства бесплатно. Такое неприкрытое рейдерство. Разумеется, они увозят в Астану мой отказ, и им на смену в австрийскую столицу вылетает заместитель генерального прокурора вместе с бригадой сотрудников внешней разведки.
Чем вызвано такое давление? Конечно, прямым приказом поймать меня и моих телохранителей – кстати, офицеров службы охраны президента РК – и экстрадировать из Вены. Любым путем.
Не последняя причина такого приказа лежит и в том, что мне принадлежат акции популярных медиа. А в преддверии парламентских выборов – которые, насколько я знаю, должны состояться уже 26 августа, – требуется зачистить медийную площадку для победы правящей партии «Нур-Отан». Чтобы не допустить не то что критики курса, а даже любого особого мнения.
– Как мне стало известно, вам предложили передать свой медиа холдинг другим владельцам – Владимиру Ни и Владимиру Киму. Более того, делегация Генпрокуратуры, которая приезжала из Астаны, должна была «уговорить» вас передать СМИ. Так ли это?
– Это так. После того как марионеточные хозяева компании «Казахмыс» заработали миллиардные состояния на выпуске акций предприятия на лондонской бирже, руководство страны дало им новое задание: скупать все частные СМИ. Это нужно для того, чтобы установить контроль над всем медиапространством со стороны правящей партии. Им ведь хочется на следующих выборах получить уже не 91 процент голосов, а все сто.
– Часть изданий медиахолдинга закрыта, сотрудников телеканала задерживают правоохранительные органы. Можете ли вы как-то повлиять на ситуацию?
– Я пытаюсь донести до гонителей простую мысль: если есть вопросы и претензии ко мне лично, то я готов отвечать на них сам. Не переносите их на журналистов и на моих близких.
С прошлой пятницы нам ничего не известно о судьбе генерального директора закрытого телеканала КТК Руслана Жемкова и его заместителя Адиля Шарипова. Со слов свидетелей мы знаем, что их вызвали на допрос в прокуратуру – и с того времени о них нет вестей.
Я готов отдать акции государству взамен на то, что из следственных изоляторов выпустят моих друзей-журналистов.
– Есть ли реакция со стороны Запада в защиту свободы слова в Казахстане?
– Мне кажется, она выжидательная в целом. Но нас сразу поддержал влиятельный Международный институт прессы, базирующийся в Вене.
– Намерены ли вы заняться политикой, точнее, уйти в оппозицию власти? Или, может быть, присоединиться к действующей оппозиции? Не поступали ли вам подобные предложения от лидеров оппозиции?
– В Казахстане нет реальной оппозиции. Есть персоны, которые приватизировали себе очень выгодные места «лидеров оппозиции». Но практически все они – представители той же элиты, которая тесно сотрудничает со спецслужбами и правительством. Они контролируют колоссальные ресурсы – и банки, и крупнейшие предприятия. Фактически в их руках находится львиная доля экономики страны. И почему-то их «оппозиционные издания» никто не закрывает и не преследует.
И им очень выгодно демонизировать мою персону. В любом интервью они рассказывают, что я сосредоточил в своих руках небывалую власть и сказочные ресурсы. Дескать, вся республика находится под моим контролем, я выкачиваю все богатства – оттого, мол, народу так плохо живется.
Хотя я никогда не занимался энергоресурсами, не распродавал богатства моей страны – ни нефть, ни газ, ни медь, ни алюминий.
– Ваша жена Дарига рассматривалась как преемница президента. Как отразится опала, в которой вы оказались, на ее политической деятельности?
– Это наша частная жизнь, которую я не хотел бы комментировать. Моя жена – самостоятельный человек и самостоятельный политик. Мы справимся.
