Анатолий Костюков – Виктор Имантович, какой мандат имела ваша депутация? Какое задание она выполняла?
– Мы с Андреем Савельевым вылетели в Батуми по распоряжению председателя Госдумы Грызлова. Это было в воскресенье, 14 марта. Мы не были наделены правом выступать от имени России и даже от имени Думы. Основная задача – сбор информации, анализ обстановки и информирование руководства Госдумы о том, что происходит в Аджарии.
– По сообщениям из Тбилиси, наблюдение за обстановкой – не единственное, чем вы занимались в Батуми.
– Разумеется, главной целью было содействовать урегулированию конфликта. И мы, как могли, старались участвовать в этом процессе, используя неформальные отношения с аджарскими политиками. Мы ежедневно встречались с лидером автономии Асланом Абашидзе, обменивались информацией, излагали свою точку зрения на происходящие события, предлагали свои рекомендации.
– Грузинские СМИ писали, что депутаты из России вмешиваются во внутренние дела их государства.
– Да, там была небольшая истерика по поводу моей пресс-конференции. Я получил из Москвы очень серьезную информацию о готовящейся силовой акции против Аджарии. О том, что на территорию Грузии 4 марта прибыли как минимум 11 кадровых офицеров ЦРУ США – специалистов по кризисным ситуациям. О том, что создано специальное вертолетное подразделение для проведения акции против Абашидзе. И что в составе этого вертолетного подразделения находятся два американских экипажа, обученных полетам ночью в сложных метеоусловиях. На мой взгляд, это пример неправомерного вмешательства другого государства во внутренние дела Грузии, о чем я и рассказал на пресс-конференции в Батуми.
– Вы взаимодействовали с Юрием Лужковым или у него была отдельная программа?
– Видимо, у Лужкова была своя, специальная миссия. Его политический вес и полномочия были, конечно, не сравнимы с нашими. Но работали мы в тесном контакте. Ночь накануне визита грузинского президента Саакашвили в Батуми мы, например, все вместе просидели в гостиничном номере Юрия Михайловича. Это была очень тревожная ночь. Поступила информация, что Саакашвили, несмотря ни на что, стягивает к границам Аджарии воинские части. То есть собрался на переговоры, а войска все равно подтягивает. И вдобавок заявляет по телевидению, что едет разговаривать с подчиненными, что ни о каких компромиссах с Батуми речи быть не может. Мы чувствовали, что переговоры могут сорваться. Руководство Аджарии было готово сказать: ну, раз ты не хочешь говорить с нами на равных, а приедешь как начальник, то мы с тобой встречаться не будем и на территорию Аджарии не пустим. Не скрою, нам, представителям России, стоило больших усилий убедить аджарских лидеров, что срывать переговоры нельзя.
– Насколько надежен, на ваш взгляд, компромисс, достигнутый в Батуми?
– А ничего там не было достигнуто! Послушайте заявления Саакашвили и Абашидзе после этих переговоров – каждый опять говорит о своем. Я думаю, обе стороны взяли тайм-аут до 28 числа, до парламентских выборов. Пройдут выборы – и все начнется по новой.
– А что если 28 марта в Аджарии победят силы, оппозиционные Абашидзе и симпатизирующие новому руководству Грузии?
– До этой поездки я последний раз был в Аджарии полтора года назад. За эти полтора года у Абашидзе появилась достаточно влиятельная оппозиция. Ее уже трудно не заметить, и, конечно, она скажет свое слово на выборах. Но из общения с простыми аджарцами у меня сложилось впечатление, что большинство населения все-таки не на стороне оппозиции. Хотя, конечно, это впечатление может быть ошибочным.
– Но тогда и поддержка, которую оказывает аджарскому лидеру Россия, может оказаться ошибкой?
– Во-первых, участие в судьбе Аджарской автономии и в судьбе Абашидзе – это совсем не одно и то же. А во-вторых, никакой позиции в этом конфликте у России нет. «Никакой» – это еще, мягко выражаясь. Официальная Москва изо дня в день заявляет: территория Грузии – едина и неделима, конфликт между Тбилиси и Батуми – внутреннее дело Грузии. Но на основе этих принципов проблему Аджарской автономии решить нельзя. Надо ведь знать историю этого административного образования. Напомню, что в марте 1921 года был подписан Московский договор между РСФСР и Турцией, в котором записано, что Турция уступает Грузии часть своей территории – при условии, что эта территория будет существовать в виде Аджарской автономии и Турция будет иметь свободный доступ в Батумский порт. Потом был заключен так называемый Карский договор – между Арменией, Азербайджаном, Грузией и Турцией. И в нем снова был оговорен статус Аджарии как автономного образования. Когда в 1992 году Шеварднадзе подписывал с Турцией договор о дружбе, то в его преамбуле, по настоянию турецкой стороны, было оговорено, что положения Карского договора остаются в силе.
К сожалению, в Москве стараются не вспоминать не только о Карском договоре, но и о Московском. И соответственно не вспоминают и об обязанностях России по сохранению за Аджарией ее законного статуса. А ведь цель Саакашвили – ликвидировать Аджарскую автономию. Не далее как в воскресенье, выступая в прямом эфире НТВ, он пообещал Аджарии всего лишь «широкое местное самоуправление». Наверное, понятно, что автономия и местное самоуправление – это, как говорится, две большие разницы. На мой взгляд, судьба Аджарской автономии не может считаться внутренним делом Грузии и должна решаться на трехсторонних переговорах России, Турции и Грузии.
– Турция, кажется, не прочь поучаствовать в этом процессе?
– Еще как не прочь! В отличие от России она обозначила свою позицию твердо и недвусмысленно. При нас на прошлой неделе в Грузию прибыла правительственная делегация Турции, у которой в плане – переговоры в Тбилиси, в Батуми, консультации с Арменией, с Азербайджаном. Сравните: от России – мэр и два депутата, а от Турции – правительственная делегация. Мы лепечем о «невмешательстве во внутренние дела», а турецкий посол в Азербайджане сделал заявление, что Карский договор позволяет Турции ввести на территорию Аджарии свои войска. Должен сказать, это заявление сильно встревожило тбилисское руководство. Думаю, сильнее, чем присутствие российской военной базы в Аджарии. Но незаметно, чтобы наша дипломатия постаралась использовать эту ситуацию и сказать наконец что-нибудь внятное.
