Наталья Айрапетова ПОСЛЕ визита президента России Владимира Путина в Кишинев Россия взяла тайм-аут, чтобы проанализировать итоги этой поездки, определиться наконец в своем действенном участии в урегулировании приднестровского конфликта, просчитать все авансы, сделанные публично или тет-а-тет президентом Молдавии Петром Лучинским. От всех последующих ходов самого Владимира Путина, российской дипломатии, российского правительства, российских парламентариев будет зависеть главное: будет ли Россия в этом регионе Европы "уходящей натурой" (поскольку ее "уйдут" очень быстро, если будут допущены необратимые ошибки) - или она останется здесь действительно как держава, чьи интересы на постсоветском пространстве не подвергает сомнению европейское сообщество, придерживаясь фундаментальных соглашений, принятых после Второй мировой войны.
Сможет ли Россия воспользоваться своими реальными преимуществами - или будет снова под диктовку играть в чужие игры, вместо того чтобы вести свою игру? Для этого российской элите нужно просчитать все последствия предпринимаемых шагов по крайней мере по трем направлениям: во-первых, это разработка и подписание базового Большого договора с Молдавией, в котором должны быть предусмотрены все варианты по формуле "если - то┘". Во-вторых, нужен конкретный план действий по урегулированию отношений между Кишиневом и Тирасполем, поскольку вывод войск из Приднестровья не может проходить по "горбачевскому" варианту, без всяких правовых гарантий региону и его жителям (среди которых, между прочим, живут уже около 80 тысяч граждан России). В-третьих, должны быть четко прописаны правовые основы нахождения в регионе российских сил стабильности и мира, и вряд ли тут уместен форсированный политический бартер: не следует второпях, основываясь только на устных обещаниях лидера Молдавии, "обменивать" военное присутствие России в регионе на "проглатывание" Приднестровья Кишиневом. Поскольку для Петра Лучинского это будет очень дорогим подарком к президентским выборам и реальным, почти единственным для него шансом усидеть в президентском кресле. Готова ли Россия за интересы Петра Лучинского заплатить собственными интересами?
В контексте всех этих сложных проблем не может не вызывать сомнений то обстоятельство, что России (как внутри, так и за ее ближними пределами) навязывается порочный режим "в спешном порядке" привязывания процесса урегулирования между Тирасполем и Кишиневом чуть ли не к определенной дате. Разумеется, затягивать решение всех перечисленных проблем совершенно ни к чему, но ни к чему и псевдоготовность подписать что угодно и когда угодно, что случалось с нашим Отечеством и раньше. Такое впечатление, что сегодня политическая элита России призвана сыграть с Молдавией не в политические шахматы, а в какого-нибудь дворового "чапаевца", когда шашки раскидываются по доске в зависимости от силы щелчка.
Основной проблемой в данном "пакете" будет, разумеется, базовый договор между Россией и Молдавией. Разговоры о нем идут давно, при этом "прозрачность" проекта договора в недавние времена оставляла желать много лучшего: с его вариантами, которые время от времени вынашивались в коридорах российского МИДа, не были знакомы не только лидеры Приднестровья (в соответствии с Меморандумом 1997 года), но и российские парламентарии. Вообще при царствовании Бориса Николаевича Ельцина все ветви российской власти действовали настолько автономно, что создавалось впечатление, что они принадлежат разным государствам. Надо думать, что такого раздвоения при Владимире Путине не случится. Печальный опыт скоропостижного подписания Большого договора с Украиной, когда не были услышаны здравые голоса сомневающихся, должен нас многому научить. Помнится, как министр иностранных дел Игорь Иванов выступал в Госдуме, убеждая парламентариев ратифицировать этот документ, дабы не допустить братоубийственной войны между двумя славянскими народами. Фразы о том, что у России "нет территориальных претензий к Украине", стали должным сигналом для Запада. Лидер фракции КПРФ тов. Зюганов, по словам участников этого действа, буквально ходил по рядам во время голосования и, условно говоря, выкручивал руки слабонервным соратникам, шантажируя их главным аргументом российско-украинской дружбы: кто против - тот вылетает из списков КПРФ на предстоящих парламентских выборах. Что ж, сегодня мы при дружном молчании этих энтузиастов, не замечающих событий во Львове и нарушений прав русского населения на братской Украине, пожинаем горькие плоды своей скоропостижной дипломатии, поскольку ни в самом договоре, ни в каких-либо приложениях к нему не оговаривалась формула: "Если - то┘". Например: если Украина нарушает свои обязательства - Россия приостанавливает действие Договора в одностороннем порядке со всеми вытекающими отсюда последствиями для экономики Украины и политической стабильности президента Кучмы. Но россияне каждый раз наступают на одни и те же грабли: с энтузиазмом выслушивают кулуарные и публичные клятвы и обещания лидеров СНГ, которые, разумеется, нигде и ни в какой мере не зафиксированы на бумаге в отличие от российских, - и очень скоро остаются с носом. Всего год с небольшим прошел после подписания Договора с Украиной - и братская дружба, что называется, в разгаре. При этом и Украина, и Молдавия при случае всегда называют себя "стратегическими партнерами России", что нам, конечно, весьма приятно. За этими приятными признаниями, впрочем, ничего реального со стороны наших партнеров по СНГ не следует, а с нашей стороны имеет место стыдливое умолчание обманутой деревенской барышни.
Судя по всему, часть российской элиты устраивает Петр Лучинский на посту президента Молдавии - возможно, этот выбор продиктован обновленной пословицей "из двух зол выбирают Лучинского". Принято думать (и справедливо), что Петр Лучинский лучше, чем выходцы из Народного фронта, когда-то развязавшие войну с Приднестровьем и со всем русским населением Молдавии, а ныне считающие себя почему-то христианами и демократами. Господину Лучинскому нужен хоть какой-то козырь для своего дальнейшего президентства, и лучший из всех возможных - Приднестровье. Готова ли Россия подыграть другу Петру в ущерб собственным интересам? Формула же "общего государства" не должна никого обманывать, поскольку Кишинев и Тирасполь, соглашаясь с этим тезисом, понимают его по-своему. Кишинев понимает эту формулу как полностью подчиненную автономию Тирасполя, лишенную своей армии и своих силовых структур (что помимо невнятной поддержки России единственный пока способ сохранения мира для приднестровцев, очень хорошо помнящих 1992 год). Для лидеров Приднестровья такая постановка вопроса, тем более без всяких правовых гарантий (прежде всего со стороны стран-гарантов и самой Молдовы), естественно, неприемлема.
Однако и формулу "общее государство", все-таки гарантирующую при должном компромиссе с обеих сторон и при активном участии России хрупкое равновесие, может в любую минуту смять внешний фактор. А именно - не скрываемое в Молдавии стремление к объединению с Румынией. Хотя румынская дипломатия достаточно осторожно отвечает на темпераментные телодвижения молдаван, сама Румыния предпринимает активные шаги по развитию "мягкой" экспансии (все образование в Молдове подчинено изучению румынской истории и румынского языка - параллельно с вытеснением всего русского), по подготовке военных кадров и т.д. Недавно был парафирован основной политический договор между Молдовой и Румынией министрами иностранных дел двух стран. Совершенно ясно, что Молдова будет таким "общим государством", каким это видится Румынии (а точнее, западным державам). Следовательно, в Договоре Москвы и Кишинева должны быть учтены и эти обстоятельства: если после подписания двустороннего базового договора Молдова пойдет "под НАТО" или бросится в объятия Румынии, то Россия должна предусмотреть ("Если - то┘") конкретные дипломатические и политические шаги и для этого варианта, вполне реального. Хватит жить по детским верованиям "все соседи хорошие и добрые". Не думаю, что с Румынией захотят объединиться 75 тысяч российских граждан, проживающих в Приднестровье, поскольку генетически у них другая мать - Россия.
Положительным фактом следует считать решение Владимира Путина создать государственную комиссию по интенсификации приднестровского урегулирования во главе с Евгением Примаковым, которому, судя по сегодняшней реакции Кишинева и Тирасполя, доверяют обе стороны. Евгений Примаков, судя по отзывам участников, был главным вдохновителем Меморандума 1997 года, который в принципе должен быть основополагающим документом и для двустороннего договора России и Молдавии, и для всех последующих соглашений, поскольку под ним стоят подписи стран-гарантов (России и Украины), а также Молдавии и ОБСЕ. Надо полагать, что государственная комиссия будет тесно сотрудничать с соответствующей парламентской комиссией и что работа эта будет в целом конструктивной. Главное, чтобы в процессе этого творчества государственной комиссии не перепутать государства, что уже не раз случалось в России - и с лидерами парламента, "редактирующими" по своему усмотрению уже принятое постановление Госдумы, и с представителями (спецпредставителями) президента РФ по урегулированию приднестровского конфликта (г-н Морозов в этом статусе немало сделал для компрометации политики России), и с нашим Министерством иностранных дел, и с высокопоставленными чиновниками правительства (как тут не вспомнить незабвенного г-на Густова, решительно распорядившегося приднестровскими эшелонами без всяких правовых оснований и полномочий!), и с представителями Минобороны. Есть также надежда на то, что Россия при новом президенте перестанет быть "полем чудес" для своих партнеров по СНГ, а российские чиновники избавятся от политической амнезии и перестанут наконец путать интересы своего государства с интересами государства соседнего.
Что же касается будущего статуса российских "сил стабильности", то они могут вполне вписаться в ту концепцию европейской безопасности, в которой, судя по выступлениям Владимира Путина в дальнем зарубежье, России отводится наконец достойная роль - вместо поднадоевшей роли ученика-двоечника, который обязан слушать и выполнять задания либо такого "учителя", как НАТО, либо других европейских держав, не смея говорить о своем мнении.
Дарья Гармоненко 
