В программу "Кинотавра" впервые попал фильм из Якутии – и он имеет все шансы на победу

Главную роль в фильме сыграла знаменитая якутская актриса и певица Валентина Романова-Чыскыырай.  Кадр из фильма

Середина 31-го «Кинотавра» позади, и уже определился как минимум один фаворит фестиваля. Речь о картине «Пугало» Дмитрия Давыдова – первой якутской ленте в основном конкурсе главного смотра российского кино. Одна из самых коротких и при этом самых содержательных работ первой половины (а может, и всей) программы и третий полнометражный фильм режиссера, дебитюровавшего в 2016 году с драмой «Костер на ветру». На этот раз получился почти хоррор, мистика, этническая и социальная одновременно. В главной роли – якутская актриса и певица Валентина Романова-Чыскыырай.

В небольшом селе в потрепанном временем домике-избушке живет женщина. Целительница, знахарка, шаманка, которую не пускают на порог магазина, которой отказываются продать хлеб, которой кричат вслед оскорбления, в спину которой дети кидают снежки, а взрослые мужчины могут и руку на нее поднять. А она их всех лечит: от импотенции, бесплодия, заикания, принимает роды и буквально высасывает в странном и страшном ритуале собственным ртом пулю из тела молодой раненой женщины, истекающей кровью на столе местной никчемной крошечной поликлиники. Саму ее после всего этого выворачивает наизнанку, черной жидкостью на белый снег вытекают людские болезни, нанесенный которыми урон героиня запивает литрами водки и затанцовывает, размахивая копной черных волос с проседью, почти обрядовыми плясками под слышимую только ей музыку. Она пытается отказать тем, кто приходит просить помощи, но их слишком много, а у нее самой на душе тяжелый камень, вина, которую не искупить, за которую она себя наказывает, вновь и вновь забирая чужую боль и терпя унижения.

Кинематографист-самоучка Дмитрий Давыдов, сам себе и режиссер, и сценарист, и продюсер (а еще и школьный учитель), превращает локальные якутские истории, почти национальные мифы и легенды, в понятные широкому кругу общечеловеческие драмы, глубокие в своей краткости и формальной простоте. Снимает кино одновременно и, что называется, авторское, фестивальное, и в то же время раз за разом исследует новые жанры. «Пугало» местами выглядит почти фильмом ужасов, с темными углами, отражениями, пугающими звуками и главной героиней, танцующей в экстатическом припадке под прицелом камеры оператора Ивана Семенова и наползающей на пациентов, закрывающей их своим телом, поглощающей их хвори кожей и тяжелыми вдохами. Выглядит все это в декорациях засыпанного снегом якутского села более чем органично, но оттого не менее необъяснимо и пугающе. На других персонажей, как и на зрителя, это непонимание наводит ужас, но, стыдясь самих себя – и что обращаются к ней, и что презирают ее, едва выйдя за порог, – они вновь и вновь просят у шаманки-знахарки помощи. Больше не у кого.

«Пугало» – во многом житие, сказание об истинной юродивой, где религиозное заменено народным, языческим. Но опять же – исключительно с точки зрения формы. Содержание же повторяет канонический путь любого святого, обладающего не только сверхъестественным даром исцеления, но и куда более ценным – даром прощения. Ее собственная личная история, набросанная пунктиром, штрихами, не проговоренная до конца и оставленная пищей для размышления, – история греха, который не искупить и который сжирает изнутри не меньше, чем вытянутая из незнакомцев болезненная грязь.

Нет пророка в своем отечестве, и лицемерные попытки ответить добром на безвозмездную помощь оборачиваются лишь тем, что вместо хлеба героине охотно продают в магазине водку, все так же с подозрением и недоверием косясь на нее и перешептываясь за спиной. Не все такие, но первобытный страх перед чем-то отличным от общепринятой нормы проникает, как раковая опухоль, везде и всюду, распространяясь по умам. Оставляя человека, способного и готового помочь всем, кроме себя, страдать и умирать в одиночестве.