Наталия Григорьева
В урезанной для РФ версии Элтон Джон ведет более целомудренную жизнь, чем в оригинале. Кадр из фильма
Премьера мюзикла «Рокетмен» Декстера Флетчера (он же заканчивал работу над многострадальной «Богемской рапсодией» после отстранения от проекта Брайана Сингера) состоялась в рамках Каннского фестиваля. Уже по первым отзывам критиков стало понятно, что Элтону Джону с кинобиографией повезло куда больше, чем Фредди Меркьюри, – как и российским зрителям, которые готовились увидеть «Рокетмена» всего на пару недель позже каннской публики. С одной лишь поправкой – точнее, поправками. Даже рейтинг 18+ показался отечественным прокатчикам недостаточным основанием для того, чтобы показывать на экране сцены однополого секса и употребления наркотиков. В итоге фильм укоротили – не дай бог пропаганда, – вызвав тем самым общественный резонанс и праведный гнев потенциальной публики, за которую вновь решают, что ей можно, а что нельзя смотреть.
И в этом смысле у «Богемской рапсодии» и «Рокетмена» в его российском варианте куда больше общего, чем фамилия Флетчера, – отечественная прокатная самоцензура поступила, по сути, так же, как поступили со своей экранной историей живые участники группы Queen. Действуя по принципу «как бы чего не вышло», контролировавшие процесс съемок Брайан Мэй и Роджер Тейлор причесали и вылизали байопик о самих себе и о покойном фронтмене группы, не оставив в нем жизни (правдивость в данном случае – дело десятое). Тем обиднее, ведь Элтон Джон, напротив, нисколько не противился достоверному рассказу о самом себе, говоря, что прожил жизнь с рейтингом 18+. И остался доволен фильмом, получившим такую же маркировку и во многом сюжетно опирающимся на такие факты биографии музыканта, как гомосексуальность и борьба с зависимостью от алкоголя и наркотиков, – тем более что ни то, ни другое давно не является тайной. В том числе, надо полагать, и для российских зрителей.
Если же отвлечься на время от разговора о неуместной, если не сказать преступной цензуре и вернуться к анализу художественной ценности фильма, то «Рокетмен» в сухом остатке получился трогательным, красочным и, главное, визуально и музыкально вполне достойным своего героя байопиком. Нелинейным – начинается он с триумфального явления Элтона Джона (Тэрон Эджертон) в перьях и блестках на пороге наркологической клиники, где на групповой встрече желающих излечиться наркоманов и алкоголиков он вспоминает свою жизнь. Остальное действие – этакий большой флешбэк – рассказывает и показывает жизнь будущей звезды от первых фортепианных экзерсисов маленького Реджи Дуайта (имя героя при рождении) до первых песен, написанных в соавторстве с поэтом Берни Топином (Джейми Белл), от первого тура по Америке до платинового статуса альбомов и статуса небожителя. На экране при этом не просто сухие биографические факты, но и восхитительные музыкально-танцевальные номера (актеры поют сами – саундтрек вышел отдельным альбомом), феерический парад костюмов и очков, без которых невозможно представить образ Элтона Джона, и, конечно, множество личных историй – и зарождение продержавшейся и по сей день дружбы с Топином, и семейная драма, и борьба с демонами, идущими рука об руку с быстрорастущей славой, и страхами. Прежде всего трагической и не чуждой даже таким звездам, как Элтон Джон, боязнью одиночества, напророченного матерью. Именно об этом она равнодушно сообщает сыну, решившемуся признаться ей в том, что он гей: мол, мне-то это давно известно и в общем-то все равно, а тебе вот так и не узнать, что такое любовь. Эта фраза, которая притягивает к себе все копившиеся столько лет детские обиды, одновременно и толкает героя в пучину, и вытягивает оттуда, заставляя просить о помощи, искать прощения и простить самому, – все мы родом из детства, и ближе к финалу в душещипательной фантазийной сцене звезда Элтон Джон обнимется с маленьким Реджи Дуайтом.
В оригинальных титрах, которые рассказывают о том, что Элтон Джон не употребляет алкоголь и наркотики почти 30 лет и основал фонд помощи больным СПИДом, есть и строчка про то, что музыкант счастливо женат и воспитывает двоих детей с мужем Дэвидом Фернишем. В российской версии ее нет, как и нет сцены секса Элтона Джона и его менеджера Джона Рида (Ричард Мэдден), с которым у него был роман. «Купированные» прокатчиками любовные отношения – от поцелуев тоже решили воздержаться – превращают Рида в законченного злодея, тогда как в оригинальной версии, судя по отзывам, его персонаж выглядит все же более сложным, а проведенное вместе с Элтоном Джоном время не ограничивается исключительно изматывающими ссорами.
То, что заявлено в качестве основного конфликта, то, что во многом определило характер и обозначило жизненный путь героя, то, что сам он хотел бы видеть в истории о самом себе, то, что в отличие от фантазийных музыкальных вставок действительно является правдой (а ведь именно за достоверность каждый раз так бьются в российской киноиндустрии), показалось российским дистрибьюторам лишним. Примечательно, что головной офис компании Paramount такому «китайскому» подходу к релизу фильма не воспротивился. Общественность возмутилась, зрители обещают, что не будут платить деньги и смотреть урезанного «Рокетмена» в кинотеатре, а дождутся «пиратской» версии в Интернете. Их понять легче, чем прокатчиков, в этот раз опередивших Минкульт и заранее обезопасивших самих себя от возможных последствий. Министерство, к слову, заявило, что никаких указаний насчет удаления сцен из фильма не давало, – они уже, кажется, и не нужны. Участившиеся случаи запрета тех или иных фильмов, переноса дат проката и прочего государственного вмешательства в кинопроцесс породили не протест, а самоцензуру. И это куда более тревожный знак, чем гневный пост Элтона Джона и призывы бойкотировать фильм в кинотеатрах. Элтон Джон, слава богу, останется великим, фильм «Рокетмен» – хорошим, а интернет-пиратство все еще не побежденным.
комментарии(0)