"Чайка" с акцентом

Картинка в чеховском духе – идиллическая усадьба, льняные костюмы... Кадр из фильма

Постановщиком фильма по мотивам чеховской «Чайки» стал американец Майкл Майер – человек, близкий к театру и известный не столько киноработами, сколько постановками на Бродвее и в Метрополитен-опере (в 2018 году, к примеру, там вышла его версия «Травиаты»). Выбор произведения также не кажется удивительным – и в России, и за ее пределами именно эта пьеса остается если не главным, то самым узнаваемым произведением Чехова, играть которое не перестают и не устают уже более 100 лет. Главное достоинство новой американской версии, которую можно будет увидеть на российских экранах, – актерский состав. В главных ролях – Аннетт Бенинг, Сирша Ронан, Элизабет Мосс и Кори Столл.

С точки зрения содержания Майер и автор адаптированного сценария Стив Карам придерживаются оригинала – с небольшими сокращениями ради более концентрированного действия. Идиллическое загородное имение, окруженное лесами, полями и реками, наполняют гости. Навестить своего брата – хозяина дома, старика Петра Сорина (Брайан Деннехи) – и мечтающего стать писателем сына Константина Треплева (Билли Хоул) приезжает известная столичная актриса Ирина Аркадина (Бенинг). С собой привозит любовника, не менее знаменитого литератора Бориса Тригорина (Столл). К вечеру, главным событием которого должен стать любительский спектакль по пьесе Константина и в исполнении его возлюбленной, также мечтающей прославиться, но уже в качестве актрисы, Нины Заречной (Ронан), собираются и остальные действующие лица – управляющий поместьем с женой и дочерью Машей (Мосс), доктор, школьный учитель. Спектакль провалится, все начнут страдать от неразделенной любви и несбыточных мечтаний, обязательно выстрелит ружье – и не раз.

Несмотря на то что Майер, как уже было подмечено, режиссер скорее театральный, его «Чайка» вовсе не выглядит снятым на камеру спектаклем. Проводя большую часть времени за разговорами, герои – благо актеры кино – не выглядят перед объективом неловко и не замирают в неуместных мизансценах. Да и сама камера оказывается живой и движущейся. То бежит за Константином по зеленому лугу, то проскальзывает  мимо него и выглядывает в окно во время одного из роковых выстрелов, то, словно задыхаясь, спешит поймать Тригорина, взмывающего по лестнице на встречу с Ниной. Даже в статичных сценах режиссер, оператор и актеры создают пусть внутреннее, но заметное и ощутимое движение.

Интересно наблюдать и за тем, как иностранный режиссер расставляет новые акценты в уже, казалось бы, изученном вдоль и поперек русском произведении. К примеру, уделяя гораздо больше, чем обычно принято, внимания вроде бы второстепенной линии Маши и учителя Медведенко. Эта история – трагедия между строк – сильнее остальных разрушает хрупкую идиллию вымышленного мира пьесы. Элизабет Мосс без утрированных заламываний рук и истерик произносит чеховский текст так, что нескольких реплик и одной все-таки сорвавшейся слезы достаточно для понимания и характера, и масштаба драмы.

И в целом актерский состав не вызывает какого-либо противоречия и отторжения, пусть даже имена Борис, Константин (что уж говорить про фамилию Медведенко) звучат с режущим ухо акцентом. От Аннетт Бенинг, которой очень к лицу образ Аркадиной, прячущей за надменно поднятым подбородком, идеально уложенными волосами и мнимой легкостью бытия страх неотвратимо приближающегося забвения, до совсем уж не славянской внешности Кори Столла в образе лысеющего писаки Тригорина. Он, впрочем, не так давно не менее убедительно сыграл в сериале «Романовы», рассказывающем о наших современниках, мнящих себя потомками российской императорской династии, – так что прослеживается кинематографическая логика.

Майер, растушевав неизменно возникающие при прочтении «Чайки» (да и любой другой пьесы Чехова) мысли о судьбах родины, отметив их лишь мазками, вроде имен и локаций, еще больше подтвердил универсальность и  величие произведения, понять и сыграть которое можно спустя 100 с лишним лет после его написания, не родившись и не живя в России.