Берлускони глазами Соррентино

Тони Сорвилло едва различим под париком, гримом-загаром и белозубой улыбкой. Кадр из фильма

В российский прокат выходит «Лоро» Паоло Соррентино – лента о Сильвио Берлускони, которая существует как в цельной, почти трехчасовой версии (именно ее смогут увидеть российские зрители), так и в виде двух отдельных фильмов, сложив которые можно получить хронометраж и того больше. В главной роли – соррентиновский актер-талисман Тони Сорвилло, игравший у режиссера и в «Изумительном», и в «Великой красоте», фильмах, которые с появлением «Лоро» невольно складываются в трилогию. О власти в целом, итальянской политике в частности, о вечном городе Риме.

Именно в столице, под покровом ночи, когда свет фонарей создает причудливую игру теней на жилых домах и соседствующих с ними то тут, то там обломках античной империи, строит планы по завоеванию мира бизнесмен (а на деле – элитный сутенер) Серджио Морра (Риккардо Скамарчо). Собирая красоток-моделей на террасе старинного особняка, он рассказывает им о поездке на виллу у берега моря – вскоре все они и правда окажутся на залитом солнцем побережье, по соседству с одним из десятка загородных владений Сильвио Берлускони. Девушки, раздевшись догола, будут танцевать у бассейна, с неба будут сыпаться разноцветные таблетки, вечеринка перерастет в высокохудожественную оргию, а Серджио будет с тревогой всматриваться вдаль, надеясь, что его подопечные успели привлечь внимание влиятельного соседа.

Сам Берлускони – едва различимый под париком, гримом-загаром и белозубой улыбкой Тони Сорвилло – появляется на экране уже в середине фильма, когда теряешь всякую надежду увидеть его. Неторопливо вышагивая по безгранично пустынным владениям, он перетягивает внимание с «лоро», с «них» (так переводится название фильма), на себя – ведь он их предводитель. Построивший вокруг себя – по собственному образу и подобию – империю пронырливых нуворишей-гедонистов, торгашей всех мастей, продающих тела, души и целую страну. Миллиардер, медиамагнат, он собирается в очередной раз возглавить правительство Италии, вынашивает план по завоеванию симпатий сенаторов – разговоры с ними, такие плотные и витиеватые, будто писал их американский сценарист Аарон Соркин, перемежаются диалогами с женой. Ее обмануть куда сложнее, чем политиков и народ, – но и она, хоть из раза в раз требует  развода, уходить не спешит.

На экране – затянувшийся праздник жизни, ослепительно красивый и опостылевший всем. Но никто не рискует покинуть вечеринку первым – разве что молоденькая красотка, шепчущая нависающему над ней и позволяющему себя соблазнить Берлускони (обязательная и отработанная годами часть его политической программы), что от него вообще-то пахнет стариком.

Что из этого его народ – девушка-правдоруб из нового поколения или возникающие ближе к финалу жители разрушенного землетрясением городка? И те и другие, с той лишь разницей, что ко вторым у Берлускони есть подход. Здесь он спаситель, лидер, поднимающий из под обломков разрушенной церкви статую Христа. Спаситель спасает спасителя. А вот с молодыми, дерзкими, уходящими с вечеринки, даже не побывав на ней, уже не совладать.

Но все это у Соррентино вопросы без ответов. Сатира без сатиры – ждешь едкости, а она растворяется в бесчисленных символах, метафорах, образах и попросту красивых движущихся картинках искусства ради. И тот, кого должны бичевать – престарелый паяц с застывшей, будто нарисованной улыбкой, – почти вызывает симпатию. Может, обаяние и талант Сорвилло все же просвечивают сквозь плотный грим, а может, это черты вовсе не актера, а режиссера. Недаром один из главных символов фильма – искусственный вулкан на лужайке виллы Берлускони, который он всю дорогу обещает запустить. Как ружье на стене, которое так и не стреляет. Как кино Паоло Соррентино, к которому лучше не присматриваться слишком уж пристально – вдруг за этим упоением безупречной формой не окажется содержания.