Наталия Григорьева
На фото Андрей Кончаловский и Юлия Высоцкая в Венеции. Фото Gettyimages
«Рай» – историческая драма о Второй мировой с Юлией Высоцкой в роли русской аристократки, попавшей в концлагерь. Есть еще два главных героя-рассказчика – офицер СС Хельмут (Кристиан Клаус) и француз-коллаборационист Жюль (Филипп Дюкен).
Черно-белое изображение. На экране за столом перед невидимым собеседником появляются поочередно обритая почти наголо Ольга, француз и немец. Их монологи, в которых каждый рассказывает свою версию случившегося, перемежаются игровыми вставками, иллюстрирующими сказанное. Аристократка, примкнувшая к французскому Сопротивлению и укрывавшая двух еврейских детей, надеется избежать наказания. Сначала предлагает полицейскому Жюлю себя в обмен на свободу. Потом, в концлагере, переезжает жить к Хельмуту, инспектору, приехавшему искоренять коррупцию и, оказывается, влюбленному в Ольгу с мирных времен. Поклонник Антона Чехова и русского языка, выходец из знатной семьи, он обещает забрать Ольгу в Швейцарию. В земной рай, который строит Гитлер, Хельмут уже не верит. В рай небесный еще надеется попасть. Достаточно ли для этого любви к Чехову и русской аристократке – вопрос.
С двумя другими своими героями Кончаловскому все понятно. Один – коллаборационист, ему спасения не видать, так что про него в целом благополучно забывают в начале фильма. Вторая – Юлия Высоцкая, то и дело мучительно (и для себя, и для зрителя) заламывающая руки и, видимо, одним фактом своего существования заслужившая прощения, несмотря на связь с врагом. Что до немца, то его режиссер, как может показаться, ведет более сложной тропой. Сперва Хельмут вроде бы слепо верит в гитлеровскую утопию, но позже уже злится на сказанные Ольгой в истерическом приступе слова о «высшей расе». И противопоставляет немецкий «рай» советскому, сталинскому – распространенное заблуждение.
Широкие мазки и знакомые линии... Сын коллаборациониста обязательно скажет, что ненавидит немцев, а молодой немец обязательно будет спиваться и страдать под различимые вдалеке звуки армии освободителей (в этой роли, к слову, Якоб Диль, сыгравший Ханса в фильме Миндадзе), русская женщина обязательно бросится на амбразуру, и все будут восхищаться творчеством Чехова, находя в нем утешение. Очередная попытка сказать что-то новое на заданную тему оборачивается довольно примитивной историей, замаскированной артхаусным, «европейским» изображением и нетривиальной повествовательной формой под новое слово в кино.
Еще одно «великое кино о великой войне», главная мысль которого сводится к тому, что мир – не черно-белый (в отличие от видеоряда), а серый, с тенями и оттенками, и только Бог простит. На фестивале в Венеции в этом году о Боге говорят много, но у Кончаловского он чуть ли не бородатый старик на облаке. На фоне того же конкурсного «Франца» Франсуа Озона – черно-белого, о войне, сравнения неизбежны. «Рай» со сценами в концлагере и душераздирающей второстепенной историей двух еврейских детей выглядит едва ли не пошлостью. Съемки фильма о любой из войн прошлого века действительно требуют поисков нового языка, новых слов, новой точки обзора – как в том же «Франце», как в «Милом Хансе» Миндадзе, как даже в прошлогоднем венецианском фильме Александра Сокурова «Франкофония». У Кончаловского, конечно, нет батальных сцен, снятых в духе голливудских блокбастеров про супергероев, но «Рай» все равно балансирует на грани дурновкусия – и к финалу в гуманистическом запале пресекает эту линию. Как если бы Виктор Сухоруков сыграл, допустим, Гиммлера. Постойте, а он ведь и правда играет!
