Как я съел девушку

Режиссер эстетизирует и красоту, и безобразие. Кадр из фильма

Новая картина Николаса Виндинг Рефна в этом году участвовала в основном конкурсе Канн, где осталась без призов и была принята фестивальной публикой неоднозначно – кажется, одни и те же люди сперва свистели на показе, а потом хвалили фильм в рецензиях. К такой противоречивой реакции на свои работы Рефну не привыкать – «Драйв» с Райаном Гослингом, к примеру, когда-то принес ему режиссерскую награду тех же Канн, а следующая картина «Только Бог простит» была встречена профессиональным сообществом очень холодно. В случае с «Неоновым демоном» датчанин рисковал еще больше, снимая свой первый фильм о женщинах и свою первую черную комедию о суровом мире женской высокой моды, в котором красоты поровну с потом, кровью и жестокостью.

16-летняя Джесси (Эль Фаннинг) приезжает в Лос-Анджелес, чтобы стать моделью. Селится в дешевом мотеле с управляющим-извращенцем (Киану Ривз), делает пробные снимки с помощью случайного знакомого (Карл Глусман), выслушивает дельные советы от опытного агента (Кристина Хендрикс), ходит на съемки и кастинги. Где своими огромными голубыми глазами, белокурыми локонами, прозрачной кожей и общим наивно-невинным видом сражает сперва лучшего фотографа (Десмонд Харрингтон), а потом и главного модельера (Алессандро Нивола) – в общем, в два счета становится моделью с приставкой «топ». За всем этим неравнодушно наблюдают девушки-коллеги (Белла Хиткот и Эбби Ли), которые уже в  20 с небольшим вот-вот выйдут в тираж и поэтому готовы сожрать любого, кто встанет на их пути. Наблюдает подозрительно и дружелюбный визажист (Джена Мелоун), что днем красит моделей, а по ночам – мертвецов в морге.

Мир высокой моды в глазах Рефна мало чем отличается от опасных миров его предыдущих работ, будь то тюрьма из «Бронсона», героическая вселенная викингов из «Вальгаллы», преступное подполье «Драйва», кровавый Бангкок в картине «Только Бог простит». Видеоряд «Неонового демона» переливается уже знакомым флуоресцентным светом, на который сбегаются хищники всех мастей: от реальной пумы, пробравшейся через открытое окно в гостиничный номер, до пожирающих героиню взглядом и сглатывающих слюну при виде нее персонажей – они, как всегда у Рефна, не слишком многословны. Зато крупные планы, на которых нет-нет, да промелькнет скрытая угроза, говорят сами за себя: милое личико Фаннинг, по которому пробегают неведомые тени и загадочные полуулыбки, плотоядные оскалы актеров второго плана, как на подбор ярких и необходимых в этой истории. Режиссер беспощадно высвечивает одного за другим прожекторами – они тут как нельзя кстати – и просвечивает насквозь так, что за красивой оболочкой постепенно проступает отвратительное нутро.

Закулисье высокой моды – легкая мишень для осмеяния, и потому Рефна, наверное, и упрекают в поверхностности, в том, что он залакировал примитивную историю электронным саундтреком и красивым изображением, разбросал всюду, как блестки, очевидные сравнения луны с глазом и псевдомногозначительные фразы, забыв обо всем остальном. Справедливо, ведь местами фильм и правда отдает дурным вкусом, как разговор о цвете помады, а также слишком узким взглядом на мир (точнее, на женщин, которые тут либо «секс», либо «еда»). 

Но, во-первых, сочетание нарочитой безвкусицы с изысканностью как нельзя лучше описывает fashion-индустрию – основную тему фильма. Во-вторых, нездоровый цинизм Рефна, который роднит его с другим датчанином по имени Ларс фон Триер, в сочетании с черным чувством юмора рождает провокативное кино высшего уровня, такое же, как «Нимфоманка» того же Триера.

В этом смысле наблюдать за реакцией зрителей на «Неонового демона» едва ли не более интересно, чем за происходящим на экране. В Каннах фильм освистали, с американским прокатом тоже не задалось, на премьере в России (картина открывала фестиваль на «Стрелке») возмущенные возгласы сменялись нервным смехом и другими малоразличимыми эмоциональными возгласами. Рефн, конечно, издевается над публикой, заставляет жмуриться от мигающего красно-фиолетового света, нагло рассуждает о внутренней и внешней красоте, бравирует то раздражающей картинкой, то извращениями всех мастей, перверсиями и отклонениями от нормы – некрофилия, каннибализм и прочая расчлененка. Перескакивает с простенькой сатиры на хоррор, потом комедию и обратно. В конце концов посвящает этот антифеминистский фильм собственной жене. Но делает это так искусно с кинематографической точки зрения и так искренне – история-то, пусть и простая, но правдивая, – что вроде и хочется отвернуться, но оторваться невозможно.