Сергей Лобан верит в успех малобюджетного кино, в том числе и финансовый.
Фото Натальи Логиновой/PhotoXPress.ru
Сергей Лобан, представлявший Россию в жюри 34-го Московского международного кинофестиваля, – выпускник Института электроники и математики. Но известен он достижениями совсем другого рода. Когда-то Сергей организовал на заброшенном дебаркадере на Фрунзенской набережной андеграундный клуб, где нашли пристанище представители неформальной культуры. С друзьями создал творческую группу «СВОИ-2000», принимал участие в первомайской street-party, пройдя с веселенькими транспарантами в горошек и цветочек в колонне коммунистов. Дослужился до режиссера телеканала ОРТ, работал в программе «…до 16 и старше». Снял короткометражки «Случай с пацаном» и «Соси банан». Его малобюджетный фильм «Пыль» в 2005 году получил немало призов и стал популярен среди продвинутой молодежи и изощренных киноманов. В прошлом году картина Сергея «Шапито-шоу», работа над которой заняла шесть лет, отмечена на ММКФ спецпризом «Серебряный Георгий». Председатель жюри Джеральдин Чаплин, вручая награду, даже попросила у лауреата роль в его следующем фильме и оставила телефон. Тогда даже дрались у входа в кинозал – лишь бы попасть на Лобана. После того как Ксения Собчак написала в Twitter: «Во второй раз сходила на «Шапито-шоу», посещаемость возросла в разы. Минул год, и о судьбе «Шапито» с Сергеем ЛОБАНОМ побеседовала кинокритик Светлана ХОХРЯКОВА.
– Повлиял ли фестивальный успех на прокатную судьбу фильма?
– Мы тогда решили, что за нами прокатчики толпами станут ходить. Оказалось, все не так. Кинопрокатный бизнес подобен казино. Неизвестно, какая картина выстрелит. Тем, кто занимается этим бизнесом, нужно шевелить мозгами. Но наши прокатчики статичны. Они увязли в своих схемах и не собираются высовываться из норы. Мне казалось, что должны быть среди них люди, нащупывающие тенденции. Возможно, относительно западного проката они действуют как-то иначе, а от российского фильма ничего не ждут. Везде мы, куда бы ни приходили, убеждались в том, что нашу картину в лучшем случае проматывали на скорости и на основе этого делали выводы, советовали нам работать десятью копиями, уверяли, что больше публики мы все равно не соберем. При этом у «Шапито-шоу» был сумасшедший «сарафан»: зрители, посмотревшие фильм, рассказывали о нем своим друзьям и знакомым. Так выстраивалась цепочка. Почему прокатчики не обращают внимания на такого рода вещи – для меня загадка. Когда от нас отказались все прокатные сети, мы стали действовать наглее и ярче. В итоге 50 копиями собрали больше 1 миллиона долларов. Самокатом занимаются многие люди. Но таким способом не запустишь 200–300 копий и не сделаешь фильм коммерчески успешным. У нас нет средств на рекламу. Мы объездили крупные города – от Екатеринбурга и Новосибирска до Воронежа и Самары. Публику забавляло, что наш фильм идет почти четыре часа. Мне нравится приезжать в киноклубы страны. Их обычно возглавляют прекрасные люди в возрасте, настоящие фанаты кино. Они привлекают молодежь, а нас непременно приглашают к себе в дом, накрывают стол. Все очень душевно.
– А те, кто приходит на ваш фильм, понимают, что им предстоит увидеть?
– Конечно. Молодежь же находится в сетевом общении. И даже то, что фильм доступен в Интернете, не мешает его показу на большом экране. В сетях и блогах можно отследить реакцию. Количество запросов в Yandex или Google зашкаливает. Отзывы на 99% восторженные. «Шапито-шоу», состоящее из четырех новелл, показывали в кинотеатрах в разной последовательности. Более того, в одном из них шла одна новелла, а в другом – другая. Публика переезжала из зала в зал, чтобы увидеть картину целиком. Это стало своего рода игрой для зрителя. Но я убедился в том, что самый грандиозный «сарафан» ничего не значит для прокатчика. Авторское кино обречено. Для него в России нет проката. В умных головах возникла даже идея народного финансирования, предполагающая участие зрителей в создании кино на уровне микрофинансирования. Люди могут вкладывать и большие суммы, и в таком случае их имена появятся в титрах, они получат свои проценты от проката. Уже собрано 1,5 миллиона от интернет-пользователей на создание одной из картин.
– Опыт вашего фильма «Пыль» феноменален. Получается, что эта малобюджетная картина стала прокатно успешной, как блокбастер?
– Мы вложили в нее 3 тысячи долларов, а собрали 40. «Пыль» шла в одном кинотеатре, в графике которого случайно появилась дыра, поскольку сорвался показ запланированной картины. На премьере люди висели на люстрах.
– Ваш пример – другим наука, призыв ничего не бояться, верить в то, что все возможно.
– Наш путь сложный, но очевидный. Тут нет никакого поступка. Мы ищем варианты, инвестиции, разрабатываем идеи. Прокатные сети заблуждались относительно «Шапито-шоу», но, будучи абсолютными монополистами, они не обратят никакого внимания на наш опыт.
– Помимо Петра Мамонова у вас снимаются совсем неизвестные люди и даже непрофессиональные актеры. Они еще не забросили свою работу ради кино?
– Леша Подольский, сыгравший в первой новелле «Шапито-шоу» и в «Пыли», до сих пор работает в поликлинике ревматологом.
– Какое послевкусие осталось от ММКФ?
– Не могу даже сформулировать, что это за ощущение. Когда мы показывали «Шапито-шоу» в конкурсе – это было вроде трипа, сумасшедшего путешествия. Нам было очень страшно. Мы всего боялись. Переживали, что наш фильм не понравится. А теперь, когда мне предложили войти в состав жюри Московского фестиваля, стало еще страшнее. Я не настолько хорошо разбираюсь в кино, чтобы судить работы серьезных людей. Но организаторы уверяли, что все нормально. Работать в жюри очень ответственно, это труд. На обсуждении нужно умно формулировать, размышлять по поводу увиденных фильмов, а я иногда к этому не готов, поскольку у меня все происходит интуитивно. Небольшой опыт все же имелся. Осенью я был членом жюри киевского кинофестиваля «Молодость». Пугало то, что наверняка придется давать интервью, а я это ненавижу. Но теперь все позади.
Дарья Гармоненко 
Екатерина Трифонова 
