Дарья Борисова
Режиссер рискнул и выиграл. Оценить выигрыш непросто – фильм не идет в широком прокате.
Кадр из фильма
Новая экранизация пушкинского «Бориса Годунова», осуществленная Владимиром Мирзоевым, не заинтересовала ни одну прокатную сеть. Едва ли не главную нашу историческую драму разыграли популярнейшие актеры, но увидеть картину вы можете лишь в двух независимых московских кинотеатрах.
Действительно, зачем же сегодня связываться со странным «Годуновым», где царь действующий и царь самопровозглашенный одеты в современные костюмы, ездят один в лимузине, другой – на танке? Царедворец князь Воротынский окидывает взглядом московский пейзаж с заслоняющими горизонт небоскребами Сити и спрашивает коллегу Шуйского, чем кончится тревога. «Чем кончится? Узнать не мудрено: народ еще повоет да поплачет, Борис еще поморщится немного, что пьяница пред чаркою вина, и, наконец, по милости своей принять венец смиренно согласится; а там – а там он будет нами править по-прежнему».
«В текстах Пушкина, Шекспира накоплены смыслы для многих поколений, – размышлял Мирзоев, представляя летом свой фильм на фестивале в Выборге. – Трудно было бы сделать картину с такими смыслами на современном материале. Получилась бы агитка, сатира. А классика работает с архетипами. Посмотрите, как подозрительно легко пушкинский текст раскрывается в эстетике нашего фильма». И правда, ничуть не отдает пошлостью мирзоевский перенос событий драмы в наши дни. Казалось бы, мы уже «объелись» подобными интерпретациями классических сюжетов – и в кино, и в театре, – но этот «Борис Годунов» лишен многозначительных авторских «подмигиваний», пафосных акцентов – вот, мол, полюбуйтесь, все у нас как было, так и осталось. У Владимира Мирзоева есть вкус и понимание, что востребованный прием можно применить лишь по необходимости. Он рискнул и выиграл. Не поменял ни строчки, ничего не дописывал, только хорошо поработал с хорошими актерами. Те произносят пушкинский текст просто, без театральщины, и он звучит так, как звучит наша будничная речь, – и от этой-то простоты мороз по коже. Меняются формы жизни, но неизменен процент людей, стремящихся к власти, неизменны страсти, толкотня вокруг государственного руля. В общих чертах сохранны даже основные амплуа: царь, свита, оппозиция. Рядом с царем Борисом на всех мероприятиях находится Патриарх. В исполнении Андрея Ташкова он очень современный пастырь. В свободное от службы время даже садится на велотренажер, крутит педали и попутно разбирает дело беглого черноризца Григория Отрепьева.
Связь царя с общественностью, как мы помним, осуществляет дьяк Щелкалов. В голову Мирзоева пришла блестящая мысль пригласить на эту роль Леонида Парфенова. Он то и дело возникает на экранах телевизоров и зачитывает тексты царских указов со своими фирменными обертонами, заглядывая в айфон и поправляя невидимый наушник. Соответственно, и народ теперь не толпится у стен Кремля, а сидит на кухнях и смотрит в телевизор. Условное пушкинское «народ» Мирзоев воплощает в двух семьях: простецкой, где работяги отдыхают после трудов, располагают перед экраном стопочки, холодец, и интеллигентной, где пьют кофе, курят тонкие сигареты и недоверчиво ухмыляются на реплики дьяка Щелкалова. Это, пожалуй, принципиальное отличие того времени от этого – живого контакта народа с властью больше нет, а в ретрансляции царской воли телезрителям чудятся не то подвохи, не то подмены. В общем, и те, что попроще, и больно умные чуют, что им чего-то недоговаривают. «Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом, – сообщает им в финале Щелкалов–Парфенов. – Мы видели их мертвые трупы», – и тут, где у Пушкина «народ в ужасе молчит», мирзоевский народ просто жмет кнопку на пульте, вырубает телевизор – достало вранье!
Владимир Мирзоев собрал в своем «Борисе Годунове» отличный актерский ансамбль. Каждое лицо (а почти все они нам хорошо знакомы) «садится» на образ точнехонько. Например, царь Борис – «вчерашний раб, татарин, зять Малюты» – Максим Суханов. В облике его ощутим восточный след. Как-то лукаво, на азиатский манер умеет он прищуриться, смерить оценивающим взглядом. С замечательным тщанием подобрали ему экранных детей – и царевна Ксения, и наследник Феодор тут смуглые, черноглазые полукровки. Это привносит в знакомую историю какой-то дополнительный, никем особо раньше не раскрученный смысл. Сегодня он растворен в нашем воздухе. Борис и его «щенки» – люди с другим разрезом глаз и оттенком кожи и тем уже вызывают у русских «патриотов» раздражение. Хорош «лукавый царедворец» Шуйский в исполнении Леонида Громова – на вид валенок, а номенклатурная хитреца помогает вписаться в любой вираж истории. Успел сняться в картине Михаил Козаков – вряд ли кто-то сыграл бы лучше мудрого старца Пимена. Совершенно неожиданным Отрепьевым – страстным, вдохновенным – предстал завсегдатай многих боевиков и криминальных муви Андрей Мерзликин. Ему под стать и красавица Марина – Агния Дитковските. Их знаменитая сцена у фонтана перенесена в бассейн, который, естественно, имеется в доме Мнишеков, как в любом фешенебельном современном особняке. Самозванец ловко опрокидывает гордую полячку в воду – там ей приходится запеть по-другому. На таких – неожиданных и одновременно естественных – поворотах построен фильм. Мирзоев ни в коей мере не упражняется в изобретательности на хрестоматийном тексте. Просто ставит «Бориса Годунова». Здесь и сейчас.
