Расчленение "Фауста"

Александр Сокуров (в центре) и исполнители главных ролей Иоганнес Цайлер и Антон Адасинский перед показом «Фауста» в Венеции.
Фото Reuters

Почти 15-летний труд Александра Сокурова – тетралогия о власти, начатая «Молохом» и продолженная «Тельцом» и «Солнцем», завершилась «Фаустом». Сокуров стал первым режиссером на 68-м Венецианском фестивале, кто удостоился настоящих оваций.

Действие пьесы режиссер перенес в ХIX век и ограничил повествование лишь первой частью пьесы, оставив за пределами фильма и заточение Маргариты, и смерть Фауста.

Первый кадр фильма красноречив – лишь догадливый и искушенный зритель, к тому же хорошо знакомый с творчеством Сокурова, сразу распознает, что во весь экран – мужские гениталии. Затем камера чуть-чуть отъезжает, и на гениталии наползают человеческие кишки. Первая сцена – вскрытие трупа, во время которого доктор Фауст пытается отыскать в теле человеческом душу. Разверстый труп долго заслоняет собою экран. Признаков душевного устройства в теле нет.

Как нет его и в жизни – мир есть лишь отражение ада, его кривое зеркало. И эту мысль Сокуров доносит особенно ярко и громко. Жизнь городка, словно сошедшего со старинной немецкой гравюры, больше напоминает потустороннюю эфемерную субстанцию, нежели живую плотскую жизнь.

Главный прием, который Сокуров использует для подтверждения своей мысли об адском начале жизни, – то и дело возникающее искривление изображения, когда мир на экране вдруг начинает вытягиваться по диагонали и персонажи теряют свою привычную устойчивость, то и дело уходя вверх и вбок.

Ад с нами, ад рядом с нами, ад внутри нас – вполне человеческое происхождение Мефистофеля тоже подкрепляет эту мысль. Дьяволом оказывается местный ростовщик (его играет руководитель театра Derevo Антон Адасинский), скупающий подряд все, что предлагают, в том числе и души. И, как всякая тварь земная, он обладает телом. Тело это зритель может разглядеть в сцене в купальне, где Мефистофель-ростовщик омывает его, являя зрелище, достойное питерской Кунсткамеры. Он беспол, тело его больше похоже на изъеденную оврагами пустыню, чем на вместилище души, а нижнюю часть тела украшает торчащий из жирной попы то ли хвостик, то ли крохотный член.

Сокуровский «Фауст» – причудливая, пугающая смесь нагромождения тел и – одновременно – пустоты, бестелесности. Его Фауст (немецкий актер Иоганнес Цайлер) – не пытливый гетевский искатель-страдалец, но ежесекундно сжимающийся от страха перед адом аморфный человек средних лет с интересным, но безвольным лицом.

«Фауст» Сокурова великолепен, красив, масштабен. Музыка Андрея Сигле, продюсера фильма, – трагичная, эмоциональная и мелодичная, это вообще едва ли не лучшее, что есть в картине. Хотя, конечно, сокуровская живопись на экране хоть душу не бередит, но ум, безусловно, задевает. Правда, задевает исключительно своей красотой и мастерством кисти.

Накладывая все новые и новые слои краски, художник Сокуров все глубже и глубже хоронит под ними гетевские смыслы. Парадокс? Чем мощнее, чем масштабнее средства визуального изображения, тем дальше произведение от изначального смысла. Экранизация философии вообще дело практически невозможное, хотя пробовать никто не запрещает. Но загадочным образом все сказанное языком писателя, его словами растворяется в чужих попытках произнести это своим голосом, своими средствами. Похоже, Слово и Мысль – вещи слишком интимные и эфемерные, чтобы не умереть в чужих руках.

Гете, всю жизнь писавший «Фауста», вложил в него все многолетние раздумья о Жизни и Смерти, о природе Зла, о Любви, о Вечности. И, не ответив ни на один из собственных вопросов, задал миру множество загадок. Сокуров попытался их разгадать с помощью холста – экрана, кисти – камеры и красок – актеров. Все перечисленное оказалось вполне качественным. Но только Гете для подрамника оказался слишком велик.

Завтра жюри назовет победителей. Конкурсная программа позади, хозяином «Золотого льва» может, как всегда, стать тот, кого меньше вcего можно было в этом заподозрить. Пока можно констатировать лишь одно: откровений нынешняя Мостра принесла. Было кино отличное – «Резня» Романа Полански, «Земля» Эммануэле Криалезе, «Опасный метод» Дэвида Кроненберга. Было кино хорошее – «Стыд» Стива Маккуина, «Простая жизнь» Ан Хуи. Был, наконец, немало вдохновивший публику Сокуров. Было много звезд – Мадонна, Клуни, Уинслет, Ферт, Дэймон, Дефо. Не было лишь солнца, которое бы всех со всем примирило.

Венеция