Не при, Мадонна

Мадонна на представлении своего фильма в Венеции.
Фото Reuters

Кинофестивали – они как люди. Чем сильнее и умнее человек, тем больше ему плевать на то, что скажут окружающие. Чем выше уровень фестиваля, тем смелее он сводит на одной площадке коня и трепетную лань. И вопреки опасениям многих они составляют прекрасный дуэт, дополняя и улучшая друг друга.

Венеция с таким прелестным упорством настаивает на своей исключительной художественной самодостаточности, действуя по принципу «плюй в глаза – божья роса», что остается умилиться и позавидовать. Мостра (это официальное название фестиваля – Mostra del Arte cinematografico, буквально – выставка кинематографических искусств) с такой детской обидой воспринимает, когда к ней лепят эпитеты «гламурный», «блестящий», «роскошный», что хочется погладить ее по головке и успокоить. И сказать: нет-нет, что ты, все эти раззолоченные гондолы, на которых подплывают к Гранде палаццо звезды на премьеры, шикарные вечеринки, туалеты лучших мировых кутюрье на звездной дорожке, нет-нет, это все здесь, на Лидо, не имеет никакого отношения к гламуру. Это в Каннах все то же самое – гламур. Или на вручении «Оскара». А тут – необходимый неприятный атрибут тяжелого фестивального труда.

И Мадонна, прибывшая сюда на премьеру своей картины «М. Ы. Верим в любовь» (под таким названием ее фильм выйдет в прокат) даром что соткала фильм из тысячи тонн глянца и гекалитров мыльных слез. Для Венеции Мадонна тоже лишь суровая необходимость. Поп-дива в маленьком черном платье, стяжавшая аплодисментов столько, что вздрогнули все каменные и золотые местные львы, второй раз оступилась в режиссуру с главной своей стези. Героями ее рассказа стали король Эдуард (брат того самого Георга, что так мило заикался в исполнении Колина Ферта) и его возлюбленная американка Уоллис, ради которой король отказался от короны. Но режиссера явно куда больше волнуют не возвышенные чувства двух людей, один из которых облачен высшей властью, сколько все бутики, костюмы, платья, модные журналы и шляпки, что есть непременный атрибут рассказа о всякой красивой жизни. Мадонна очень старается быть прилежным режиссером, но любовь к стразам сильнее.

В фильме «Опасный метод» гиганта интеллектуального хоррора Дэвида Кроненберга этот самый Фрейд имеет внешность брутального Вигго Мортенсена и неизменную циничную сигару в зубах, которую не выпускает, даже падая в обморок. Его не на жизнь, а на смерть словесные сражения с молодым другом Карлом Густавом Юнгом вокруг приоритета бессознательного в нашей жизни, который юный Юнг отказывается понимать всей душой, рождает к концу фильма твердую уверенность, что разум ничто, сексуальность – все. Юнг, так открещивающийся от примата сексуальности, падает жертвой той самой сексуальности, не сумев выйти без потерь из горячего романа с бывшей пациенткой Сабиной Шпильрейн (Кира Найтли). Кстати, потом эта Шпильрейн уехала на свою историческую родину, в Россию, где стала одним из ведущих советских психиатров. Почти весь фильм снят в интерьере, интрига вьется вокруг словесной дуэли Фрейда и Юнга, перемежаясь стремительными любовными сценами с элементами садо-мазо между Юнгом и Сабиной, и, погружаясь в мир европейских интеллектуалов начала прошлого века, ловишь себя на том, что понятие «словесная дуэль» из нашего искусства ушло совсем. Трудно представить себе, чтобы в России сняли успешный разговорный фильм. Как это ни смешно, но первое и последнее, что приходит на ум, – «Неадекватные люди» Романа Каримова. Хотя в нем буквально изумляет количество несуразностей, связанных со слабым сценарием, все-таки хотя бы диалоги прописаны.

При этом действие, протекающее в четырех стенах, может увлекать и будоражить ничуть не меньше, чем все батальные и любовные сцены вместе взятые. «Резня» Романа Полански с четырьмя актерами – Кейт Уинслет, Кристофером Вальцем, Джоди Фостер и Джоном Рейли, снятая по пьесе Ясмины Реза, возвращает нас к тем временам, когда кино не боялось закрытых пространств, не боялось отсутствия массовки, глянца, крови и однополых пар. Вдруг оказалось, что четыре актера в одной комнате могут разыграть такую драматургически и режиссерски отточенную драму, явить такие чудеса актерско-ювелирного искусства, вывести на такие обобщения, что блуждание по кинематографу призраков квазикино вроде Тимура Бекмамбетова или Федора Бондарчука уже не кажется столь опасным. Впрочем, достоинства этой пьесы многие смогли оценить и до фильма Поланского – в Москве спектакль под названием «Бог резни» уже два года идет в «Современнике» в постановке Сергея Пускепалиса, и с большим успехом.

Потому что хороший режиссер снимет частную драму в одной комнате с четырьмя актерами, а получится высказывание на времена. Драма о выяснении отношений двух супружеских пар после драки их детей вырастает в насмешничанье над всем миром с его техническим прогрессом, подобием весомых дел, проблемами отцов и детей и тем большим кукишем, что готовится показать нам Господь Бог. А плохой режиссер снимет большую красивую драму из жизни коронованных особ и их глобальной любви – и выстрелит мимо вечности.

Венеция