Кровавый матриархат

В кино про вампиров много крови не бывает...
Кадр из фильма

С кинематографом немца Денниса Ганзеля наш зритель знаком не понаслышке. Режиссер вышел на международный рынок благодаря своему умению снимать не слишком мудреные, но берущие за душу политико-социальные фильмы – будь то лента о закрытых военных школах «Академия смерти» или кино про обжигающее очарование неонацизма «Эксперимент 2: Волна». Теперь у нас есть еще одна его работа, на сей раз фантастическая – «Вкус ночи». Про разбитных берлинских девиц-кровопийц.

Замысел нового фильма, по словам режиссера Денниса Ганзеля, – сродни долгожданному ребенку, которого папочка ждал 14 лет. Если провести в уме нехитрые арифметические расчеты, получится, что лента при благом стечении обстоятельств вышла бы на киноэкраны через пять лет после «Интервью с вампиром» Нила Джордана (1994). И вряд ли заинтересовала бы зрителей. С одной стороны, понятно, интерес к вурдалакам непреходящий, с момента возникновения кинематографа они практически не сходят с экранов. С другой┘ «Вкус ночи» Ганзеля по структуре очень похож на «Интервью». Главный герой глубоко несчастен. Рядом оказывается шальной кровосос и кусает, чтобы отвлечь от горя и утолить свою жажду. Наступает фаза метаморфоз, когда человек становится живым мертвецом, – момент, позволяющий средствами кино сделать превращение чрезвычайно эффектным. Затем начинается новый виток драмы – укушенный оседает под тяжестью напирающей вечности.

Вместе с тем и Ганзель, как бывалый вампир, своего зрителя тормошит, покалывает, покусывает, чтобы тоже отвлечь – от прежнего киношного опыта. Он разрабатывает целую систему уловок-завлекалочек. Первое, что меняет, – пол своих неупокоенных. И упирает на гендерный аспект изо всех сил. Главная вампирша (несколько потасканная временем блондинка) вводит только что инициированную в курс дела: «Понимаешь, мужиков мы больше не кусаем, они бездари, и теперь их среди нас нет. Да, истребили. Кого-то люди, кого-то мы. Сколько женщин? Всего 100, 40 из них – в Европе». Такой вот кровососущий матриархат.

Далее есть еще один щекотливый момент. В начале 1990-х, когда Нил Джордан снимал свое «Интервью», там тоже был намек на инаковость и широту сексуальных запросов, он при желании считывается, но, если желания нет, можно и закрыть глаза. Ганзель глаза закрыть не дает. Его вампирши – лесбиянки. Ветреные. Жестокие. Нетерпеливые. Рисуя нравы вампирского (ли?) сообщества, режиссер попутно собирает в свой бессмертный цветник типичных немецких барышень. Каждая – особый типаж, и он без труда узнается на улицах Берлина, где, собственно, и разворачивается действие картины. Тому, кто глух к очарованию вампиров, в фильме припасены погони. С особо изощренными способами кровопускания – рассечение шеи страницей из романа Хемингуэя «По ком звонит колокол». Кого не возьмешь бешеным ритмом и кровавым мародерством – вот вам тогда немножечко социалки. На контрасте гламура немецкой столицы и ее же непотребной бедноты. Сюда еще добавим русских сутенеров, толковых и не очень полицейских.

И совсем чтобы удружить всем, покажем клубный Берлин – во всех ночных красках, с отсылками к туристическим достопримечательностям. Что не в последнюю очередь говорит о режиссере как о хорошем манипуляторе, который четко представляет, куда дует ветер и направляется очередной денежный поток. Некоторое время назад, лет так пять или шесть, мэрия немецкой столицы решила сделать Берлин самым тусовочным местом Европы. Как тут удержаться и не выказать режиссерскую солидарность с градоначальниками?