Алексей Петренко: "Продюсеры вызвали жену, как родителей в школу"

Слушать Алексея Петренко можно бесконечно, он замечательный рассказчик.
Фото РИА Новости

Народный артист России, актер Алексей ПЕТРЕНКО за последнее время стал чаще появляться в кино: у Никиты Михалкова – в «Двенадцати» и «Предстоянии», в фильме «Похороните меня за плинтусом». О новых ролях и о жизни – разговор актера с журналистом Михаилом ВЕРЕЩАГИНЫМ.

– Алексей Васильевич, подлинность вашего существования в кадре каждый раз поражает. Когда у вас бывают минуты, перерывы между съемками, кого в первую очередь вы вспоминаете – учителей? народного артиста Марьяненко? или, может быть, Элема Климова, у которого снялись в «Агонии»? или в первую очередь благодарите родителей?

– Голливудские актеры, те, когда получают «Оскара», они маму, папу благодарят, жену. А я не задумывался, потому что мы не голливудские актеры, мы, в общем, не задумываемся, кого благодарить. А жаль, что не задумываемся. Я благодарен судьбе, во-первых, что я родился от своих родителей. Во-вторых, что я родился в Украине – песенной и очень юморной, и игривой, и такой ртутной Украине. Я счастлив, что два раза поступал в Киевский театральный институт и не поступил. Вот видите, судьба, она ангел-хранитель, или, как хотите, понимайте – она распоряжается по-своему и распоряжается всегда лучше, чем ты бы распорядился. Я два года подряд поступал и не поступил. Я по мастерству проходил, туры проходил. Но первый раз была двойка по русскому диктанту, а второй раз – за сочинение. Надо было писать образ Платона Кречета. Я его начал писать в духе Котляревского. Мне надоело писать, какой он советский, такой чистый, разэтакий, в общем, положительный, расположительный герой и так далее. О положительном писать трудно очень. Я начал там: Платон был парубок моторный, хлопец┘ казак, болячкам не давал то-то и то-то, смерти понувати не давал ни як. Горилки не желал вин сроду, бо пил наш Кречет кипечену воду. Такой был положительный, что даже ничегошенько┘ Ну половину я написал, не до конца. Перерыв. (Я ушел в туалет в перерыв.) Потом вышел из туалета и говорю: да ну его, сочинение. Купил бутылку водки, пошел в общагу. Там ребята еще живут те, которые провалились уже, которые не прошли первый тур, я с ними сел, выпил, и мы начали дурачиться, чего-то делать там интересное. А потом уехал в Чернигов свой. И первый раз я слесарем пошел работать, а когда второй раз провалился, пошел молотобойцем работать. А уже перед третьим поступлением я матросом на корабле работал. Взял отпуск за свой счет и поехал поступать┘ Нет, я поехал из кузницы поступать, уже после работы матросом. Вот вы говорите, кому я благодарен? Я был благодарен судьбе, потому что когда я в Харьков приехал┘ Знаете, я никогда не учил уроки. Прогуливал. Отца вызывали в школу и говорили: что же он у вас такой больной? Вы его вылечите как-нибудь, две трети он не ходил. Он все время больной. Отец говорит: как больной? Он каждый день уходил в школу, он у нас вообще не болеет. Ему говорят: ну он справки приносит каждый раз┘ А мы со своим дружком, он меня научил, – надо полезть, грязными ногтями горло поцарапать немножко и потом сразу в детскую поликлинику. Там открыл рот, горло красное. И все. Второй раз с языка наскрести белое вот это самое и в глаза заложить. И глаза гноятся, глаза начинают гноиться. И к врачу с утра, прямо мимо школы – к врачу. Третий раз – никакой причины, просто пошли гулять. А вся болезнь очень быстро убирается. Много способов, я не все буду рассказывать, а то от армии косить будут так. И дальше уже встречали мы отличника какого-нибудь, который из школы выходил, к концу уроков встречали его, за грудки: что задали, там то-то и то-то? Давай, реши сейчас, на тебе тетрадь, напиши┘ Он: мне надо домой. Чего? Блим-блим. Давай, пиши. Что задали? Вот задали Котляревского или задали там Коцюбинского, Фата Моргана. А про что это Фата Моргана? Расскажи кратко сюжет. А он отличник, он все читал уже. Он расскажет. Ты бум-бум-бум, намотал и дальше живешь. Ну вот, а тут еще два года прошло после школы. Представляете? Я два года работал то на заводе, то матросом, то молотобойцем, где восемь часов машешь кувалдой. Только поесть и спать. Хотя я еще умудрялся на дискотеки ходить. Ну, тогда не дискотеки были, а просто (мы называли) дрыгалки. И я не высыпался, уставал страшно. И, конечно, ничего не учил. И совсем я уже на нуле был. Пришел в институт и стал чего-то показывать, рассказывать комиссии, которая принимает документы. Приняли документы у меня. И Трофим Карпович Ольховский, такой педагог, меня послушал, посмотрел меня и говорит, вот тебе сейчас записочка к библиотекарю, монолог выучишь к завтрашнему дню, монолог Саввы Чалова из пьесы там какой-то. Я попробую, говорю, а он пошел ко всем педагогам – по русскому языку, диктанты который принимал, по сочинению, по истории... И сказал, а он только на украинском говорил и, кстати, перевел на украинский язык книгу Станиславского «Работа актера над собой». И сказал: я хочу, чтобы цей хлопец робити че хочете (так он педагогам говорил), а шо бы сей хлопец бил у меня на курсе. И все, это решило мою судьбу. То есть они мне давали готовое сочинение русское со всеми знаками препинания, подсовывали тихонечко, я его переписывал тихонечко. По истории мне давали заранее билет, который я должен был выучить. И так далее. А по украинскому сочинение – просто сочинение какого-то года, кто-то прекрасно написал, мне давали, я его тоже переписывал и сдавал. Так я поступил в Харьковский театральный институт. И это счастье великое и везение. Вот как судьба распорядилась. Киевский хороший был институт, хороший, но Харьковский был великий. Там были все, кто был изгнан. Глаголин – сын режиссера императорских театров, который эмигрировал с белыми, а он был такой великий периферийный гастрольный актер. Но когда отец уехал, то, конечно, ему жизни уже не дали, никаких гастролей. И он просто умирал с голоду. И Харьковский институт его приютил, и он стал руководить за какие-то копейки... В советское время все получали копейки. Марьяненко был руководителем курса, народный артист Советского Союза, корифей украинского театра, профессор, огромный такой, красивый был мужик, красавец. 80 с лишним лет, а он красавец. Он с Заньковецкой играл героя-любовника, а ходил в черной профессорской шапочке, степенный такой. Простите, что коротко...

– Мы знаем ваше отношение к старинным песням, русским, украинским, духовным песнопениям... Какой бы песней или словами из песни вы охарактеризовали сегодняшнюю ситуацию в стране?

– Тут не песня даже подходит больше. Тут подходит┘ Охарактеризовать положение в стране и вообще, что делается и что хотелось бы, чтобы делалось... это, наверное, Мусоргский больше всего подходит для этого. И кстати, и «Хованщина», и «Борис Годунов» Пушкина и Мусоргского. А еще Крылов Иван Андреевич┘ Я не буду всю басню вам говорить «Конь и всадник». «Какой-то всадник так коня себе нашкурил, что делал из него все, что изволил, не шевеля почти и поводов, конь слушался его лишь слов. Таких коней и взнуздовать напрасно, хозяин некогда сказал. Ах, право, вздумал я прекрасно, и, в поле выехав, с коня узду он снял. Почувствовав свободу, сначала конь прибавил только ходу, и, вскинув голову, потряхивая гривой, потом он выходкой пошел игривой, как будто теша седока. Но смейся, как над ним управа не крепка, взял скоро волю конь ретивый. Вскипела кровь его и разгорелся взор. Не слушая слов всадниковых боле, он мчит его во весь опор черезо все широко поле. Напрасно на него несчастный всадник своей дрожащею рукой узду накинуть покушался. Конь боле лишь серчал и рвался. И сбросил, наконец, с себя его долой. А сам как буйный вихрь пустился, не взвидя света, ни дорог, пока в овраг, со всех махнувши ног, до смерти не убился. Тут в горести седок – мой бедный конь, сказал, я стал причиной твоей беды. Когда бы я не снял с тебя узды, управил бы, наверно, я тобою, и ты бы ни меня не сшиб, ни смертию столь жалкой не погиб. Сколь ни приманчива свобода, но для народа не меньше гибельна она, когда разумная ей мера не дана». Вот с нашего народа скинули узду, которая была слишком жесткая и жестокая. И когда скинули узду, все ринулись, кто во что горазд. Контроль снят, цензура снята, то есть делай чего хочешь. Ну и каждый в меру своей испорченности стал воротить, и наворотили. Вот у Ивана Андреевича – анализ нашей жизни. Уже люди даже о Сталине мечтают: хоть бы Сталин пришел, порядок-то чтобы был в стране. Да, страшно было бы, но зато хозяин есть. У него не было в банке ни в каком, даже в русском банке ничего не было, уж не говоря о швейцарском, и не было вилл в Испании, в Италии, во Франции, как у наших нынешних многих власть предержащих и олигархов. Там и яхт не было за счет русской земли┘

– Фильм «Похороните меня за плинтусом». С какими эмоциями снимались в этой картине? Фильм тяжелый. Тяжело было играть?

– Хороший безумно – я не согласен, потому что я воевал и просил┘ Но там продюсеры руку приложили, они хотели, чтобы чем грязнее, тем лучше. Я был против этого, потому что у меня монолог был... В книге этот есть монолог. Когда он рассказывает другу, что с женой, что она психически больной человек и так далее. То есть это выход какой-то, светлый. Я говорю: но хоть один человек должен быть в семье, за которого может этот мальчик уцепиться? Пусть будет дедушка. Пусть у них будет мужская такая солидарность. Нет, нет и нет... И в середине фильма я хотел уйти, но они вызвали родителя в школу, жену вызвали из Москвы. Вот как в школу вызывают родителей и так далее, чтобы она как-то меня приструнила. Я говорю: ты не вздумай вообще ехать, хрен с ними, пусть делают, как делают. Все равно я свое там чуть-чуть протащил, но мало.

– Алексей Васильевич, а вы с Никитой Михалковым тоже спорили во время съемок?

– Знаете, как? Никита Михалков... надо к нему ходить, как в школу. Про Никиту рассказываю два слова буквально. Снимались в «Двенадцати», и там Валентин Иосифович Гафт снимался тоже. Ну и зарплата... Я говорю: Валентин Иосифович, вы получили зарплату? Он говорит: какую зарплату? Я говорю: ну как же, нам это самое, сейчас привезли зарплату, будут давать гонорар. Он говорит: что, нам еще платить будут? Я говорю: ну да. Леша, говорит, это мы должны платить за мастер-класс, который мы получаем. Так Никита ведет съемки. Дальше он снялся у Никиты в фильме «Утомленные солнцем-2». Маленький эпизодик в тюрьме, он там играет какого-то чудика. И он после съемки подходит к Никите и говорит: Никита, сколько с меня?..