Феминизм в эпоху дворов и королей

Галантные страсти: глядя из 2010-го...
Кадр из фильма «Принцесса де Монпансье»

В случае экранизации, а это как раз тот случай, обычно принято сравнивать фильм и его литературную основу. Но есть ли смысл сейчас? Очевидно, не так чтобы. Бертран Тавернье снял фильм по одноименной психологической новелле Мари Мадлен де Лафайет (XVII век), которую знают у нас еще меньше, чем «Принцессу Клевскую» того же автора. Сокрушаться по поводу столь малой литературной просвещенности русского книгочея можно, но если посмотреть, как обстоят дела во Франции, засомневаешься – там ситуация не лучше, только обиднее, автор-то их, домашний.

Бертран Тавернье решил ситуацию подправить. Или, может, посмотрел недавнее кинопереложение «Принцессы Клевской» у Кристофа Оноре и тоже захотел щегольнуть начитанностью и литературным вкусом. Тем более что в отличие от Клевской другая принцесса, на книжных страницах появившаяся первой, не пришлась по нраву кинематографистам, до сей поры никто не пытался перевести ее жизнь на киноязык. А Тавернье польстился на принцессины прелести.

Им, кстати, в фильме внимание уделяется. Главная героиня (в исполнении Мелани Тьерри) очень даже хороша собой, и режиссер не забывает ее красу подчеркнуть – то декольте поглубже и потеснее организует, то и вовсе пустит голышом. Оно и понятно, проще сделать ее роковой женщиной через телесную притягательность. А мужская порода, она и в XVI веке не особенно отличалась от нынешней, порхают вокруг барышни разновозрастные мотыльки из высшего сословия. Когда не порхают, идут на войну – разбираться с религиозными нечестивцами. Собственно войны в фильме немного, хотя чувствуется, что и над батальными сценами режиссер размышлял – там он вдруг комбинирует съемку, отказывается от панорамических видов и пускается в рваную документальность, смятенной камерой выхватывая то одного бойца, то другого.

Зато в эпизодах, где мир, замок и дворец, камера не спешит, и всюду – одетые в дорогие костюмы люди, красивые лица, внешне привлекательные актеры. Тавернье тут странно перекликается с Оноре. При общей схожести сентиментальной линии он берет на главные роли схожих по типажам, а то и вовсе тех же актеров. Перекрась Мелани Тьерри в брюнетку, получится Леа Сейду – принцесса Клевская, только у первой трагизм не выходит на нужную глубину. Грегуар Лепренс-Ренге просто перекочевал сюда, оставшись в привычном амплуа обманутого, но влюбленного, и так же привычно кажет свою попу.

Вместе с тем Тавернье стремится к противопоставлениям. В отличие от Оноре он остается на временной оси в той точке, куда поместила читателя Мадам де Лафайет. Пытаясь быть верным времени, режиссер в «Принцессе де Монпансье» делает упор на грубость нравов и, бывает, отказывается от романтизма. Без колебаний забирается к молодому принцу де Монпансье в спальню и показывает во всех подробностях таинство первой брачной ночи, когда родственники, столпившись в смежной комнате, жадно ждут свидетельств невестиной невинности. Или ему ничего не стоит отправить молодую на правах супруги сеньора прилюдно свежевать еще не остывшую тушу вепря.

С другой стороны, режиссер не удерживается от заигрывания со зрителем. Вроде бы он верен эпохе, костюмы, бои, отказ от романтических клише, принятых за правило в костюмированной драме, да, все хорошо. Но когда дело доходит до поведенческих реакций, герои странным образом выпадают из своего времени. И принцесса де Монпансье, бурно и открыто протестуя против отца-тирана, нелюбимого мужа, против нравов, больше походит на современную маловоспитанную девчонку с задатками феминистки, а не на аристократку XVI века.