Мрачные мультфильмы про белокрылых балбесов

Только выросли крылья – и личная жизнь устроилась.
Кадр из фильма «Идиоты и Ангелы»

На российские киноэкраны вышел мультипликационный фильм «Идиоты и Ангелы», который стал одним из номинантов на премию «Оскар»-2011. На московскую премьеру приехал автор фильма Билл Плимптон. Его часто называют живой легендой мировой анимации. Американский режиссер давно и успешно работает с мультипликационными образами, одинаково органично вплавляя их и в рекламные короткометражки для ведущих мировых брендов, и в свои полнометражные фильмы. После премьерного показа «Идиотов и Ангелов» с Биллом ПЛИМПТОНОМ побеседовал корреспондент «НГ» Виталий НУРИЕВ.

– Скажите, чем так хороша анимация и почему вы не подались в игровое кино?

– Это очень легко объяснить: анимация полностью перестраивает воображение, как бы заново учит воображать, с игровыми фильмами у меня такого не бывает. Да и рисовать я начал очень рано, года в три, так что успел порядком попривыкнуть к анимационной экспрессии. Кроме того, мне с детства нравилась мультипликация, я запоем смотрел диснеевские мультфильмы, приключения кролика Багз Банни, утенка Даффи Дака, про моряка Папая.

– Интересно, как вы вышли на этот сюжет из «Идиотов и Ангелов»?

– Честно говоря, вообще не помню. Лет восемь назад я был во Франции в Лиле, только что закончил работу над мультфильмом «Волосы дыбом», ко мне подошел какой-то студент и спросил, что я собираюсь делать дальше. И тут, откуда ни возьмись, как вырвется: один балбес просыпается поутру и понимает, что у него на спине начали расти крылья, причем эти крылья заставляют его делать добро, а он к этому совсем не привычный. Студент восхитился, сказал, что идея прекрасная. И я подумал, да, что-то тут есть. Тем же вечером, вернувшись в отель, я начал работать – собирать разные ключевые зацепки, наброски, пытаясь развить сюжет и более отчетливо оформить персонажей. И если в других своих анимационных работах мне приходилось больше ориентироваться на пристрастия публики, то в «Идиотах и Ангелах» я отпустил тормоза и сделал фильм по своей мерке, тот, что прежде всего потакает моим собственным желаниям.

– Сдается мне, подобные истории снова входят в моду, помните прошлогодний фильм Франсуа Озона «Рики» про летающего младенца.

– Нет, ну конечно, ангелы – такой привлекательный объект для кинематографиста, естественно, тут я не одинок, взять хотя бы Вима Вендерса и его «Небо над Берлином».

– Послушайте, в «Идиотах и Ангелах» персонажи практически не говорят. Почему?

– Признаться, прежде всего потому, что так фильм легче выпускать в международный прокат, его не нужно дублировать или субтитрировать, что само по себе довольно дорогостоящее мероприятие. Во-вторых, мне нравится снимать фильмы, где функция говорения отдана на откуп визуальному. Мне кажется, так история получается более личностной и воздействует на зрителя сильнее.

В-третьих, я давно хотел снять бессловесную ленту, где можно обойтись без укладки в речевой аппарат, не переносить на экран говорильную мимику.

– Мне бы еще хотелось уточнить один момент. В фильме есть сцена, где герой отрезает себе крылья, и под эту сцену подведен очень своеобразный музыкальный ряд – русское религиозное песнопение «Богородице Дево, радуйся».

– Ого, так песня русская?!

– Именно, в связи с этим я и хотел уточнить, где происходит действие?

– Тут мне действительно нужна была особенная музыка, чтобы показать духовность момента, который естественным образом выходит в религиозность – момент душевной борьбы, где разум сопротивляется чему-то, что заставляет человека против воли двигаться к добру. И я нашел в Интернете песню, которая подошла, ну, вот она, к тому же, как сейчас выясняется, еще и оказалась русской. Но действие картины разворачивается все же не в Восточной Европе, а в Америке 1940–1950-х годов.

– Хорошо, тогда еще один вопрос. Я очень люблю ваш мультфильм «Волосы дыбом», там у нас опять 1950-е годы, почему не 1970-е или не 1980-е, которые тоже весьма примечательны и своеобразны?

– Просто мне нравятся тогдашние автомобили, мода, манера носить волосы. 1950-е годы по-особому вычурны и отлично встраиваются в определение «барочный». Всевозможные завитушки, которые принимали самые причудливые формы, проникая в дизайн всего, что угодно. К тому же в Америке 1950-е выдались особенно цветистыми, возводя причуду в ранг обязательной экстравагантности. Позже в XX веке, пожалуй, никогда уже не уделялось столько внимания красивым мелочам в проектировании автомобилей, дизайне одежды и причесок.

– Помню, когда посмотрел «Волосы дыбом», мне в глаза бросилось сходство между девушкой Черри и главной героиней японского мультфильма «Галактический экспресс 999» (1979).

– Я, конечно, люблю японское аниме, но уж увольте, рисовал самостоятельно, ничем не вдохновляясь (смеется).

– А что насчет «Идиотов и Ангелов»? Мне, например, кажется, это очень линчевский фильм.

– Да, тут спорить не буду.

– И какие фильмы Линча вам нравятся больше всего?

– Хм, «Синий бархат», «Голова-ластик». Из «Головы-ластика» мы и попытались скопировать эту мрачноватую урбанистическую атмосферу промышленного городка. Еще мы отталкивались от Терри Гильема и его эстетики и смотрели работы французского художника-сюрреалиста Ролана Топора, вам он, вероятно, известен как создатель анимационного фильма «Дикая планета».

– Сколько ни смотрю ваши мультфильмы, никак не могу отделаться от ощущения, что вы возводите категорию насилия в статус обязательного.

– С одной стороны, да, взрослой анимации трудно обойтись без насилия. Только ведь мое анимационное насилие ненастоящее, оно достигает такой степени абсурда, что становится сюрреалистичным, потому вряд ли его можно и стоит принимать всерьез.

– И все-таки в том же «Волосы дыбом» насилие выглядит совсем настоящим.

– Вот как?! Даже, когда отрывают ноготь? Но люди же, как правило, в этом месте отворачиваются от экрана, опускают глаза. И все равно настоящее?

– Вполне. Подростковая жестокость по отношению к более слабым сверстникам – известный факт.

– Ну, может быть.

– Почти в каждом из ваших фильмов мы находим одну и ту же немного наивную, трогательную, даже несколько угловатую манеру карандашной графики. Откуда такая верность к карандашу?

– Тоже из детства. Чаще всего тогда я рисовал именно карандашами. А сейчас компьютерные технологии при перенесении рисунков на экран позволяют практически доподлинно воспроизвести карандашные контуры – будто они нарисованы от руки. Вот почему «Идиотов и Ангелов» так любят, они вступают в спор с модной компьютерной графикой, коренным образом отличаясь от анимации Пиксара и выставляя на суд зрителя творческий процесс изнутри – со всеми его огрехами и помарками, в пику стерильности и выглаженности. Пиксаровцы хотят все вычистить, а мне нравятся случайные находки, и я не стыжусь своих погрешностей.

– Как-то раз вы сказали, было это году в 2004-м, когда «Волосы дыбом» вышли в прокат, что на кинорынке у мультипликации для взрослых отличный потенциал для развития, а главное, и рынок открыт, и готов ее потреблять. Сейчас ситуация изменилась?

– Не знаю, как дела обстоят в Европе или России, но в США чрезвычайно трудно обеспечить анимационному фильму хороший прокат. Особенно это касается полнометражных фильмов. Вы же знаете, мои полнометражки направлены на взрослую аудиторию, а не на детей, и тут начинаются большие проблемы. Они в принципе людям нравятся, но когда приходишь к дистрибьюторам, те чаще всего пожимают плечами и говорят, что потенциально у такого фильма нет лояльного зрителя, и не хотят браться за фильм.