Александр Шаповалов Трагическое известие пришло на днях из станицы Ищерская Наурского района Чечни: здесь был зверски убит станичный атаман и заместитель главы местной администрации Николай Ложкин.
В конце декабря минувшего года четверо неизвестных в масках, вооруженные автоматами, насильно увезли атамана из собственного дома, а спустя 20 дней его тело было подброшено на одну из станичных улиц.
Убийство атамана вызвало волну негодования у проживающих в Чечне русских, которые провели после случившегося свой сход. Прибывшие на него представители терского казачества Чечни и Ставрополья обратились с открытым письмом к президенту РФ, его полпреду в ЮФО и руководству ЧР с требованием принять программу реабилитации русских в республике. В противном случае русское население Чечни готово к проведению акций протеста, чтобы хоть как-то обратить внимание государства на невыносимые условия своего проживания. По мнению представителей республиканского Союза русских общин, в настоящее время очевидны лишь два пути выхода из сложившейся ситуации: либо полный исход русских в центральные районы России, либо решительные меры государства, гарантирующие соблюдение их прав. Если федеральный Центр не заинтересован в восстановлении русских в правах, то они готовы целыми станицами переехать на указанные места с сохранением названий населенных пунктов и казачьего статуса их жителей.
Правда, целыми станицами переехать уже не получится, поскольку ввиду отсутствия какой-либо защиты от произвола, ставшего нормой жизни для чеченского общества после 1991 года, русских в этих станицах осталось считанные единицы. За последнее десятилетие республику покинула подавляющая часть русскоязычных жителей: примерно 400 тыс. человек. В результате к сегодняшнему дню славянская община Чечни насчитывает не более 30 тыс. человек - в большинстве своем старых и больных людей, которые просто не в состоянии выехать за пределы республики. Немногие из оставшихся жили и продолжают жить в нечеловеческих условиях.
Криминальное давление и выдавливание русских, происходящее при попустительстве местных властей, привело к тому, что, только по официальным данным, с 1991 г. в Чечне было убито более 20 тысяч русских (не считая погибших в ходе боевых действий), захвачено более 100 тысяч квартир и домов, принадлежащих представителям нечеченских этносов, а более 45 тыс. человек были обращены в рабство. Показательно также, что все эти и многие другие данные никогда не представляли интереса для многочисленных российских и зарубежных благотворительных и правозащитных организаций, чрезмерно переживающих за происходящее в Чечне. Каждый визит иностранных правозащитников ограничивается заявлениями о массовом нарушении прав чеченцев. Так же однобоко проявляется подход к проблеме беженцев. Когда говорится о действительно тяжелой участи чеченцев, находящихся в лагерях беженцев в Ингушетии, как правило, ни слова не произносится о сотнях тысяч славян, насильно вытесненных из своих домов.
О массовом оттоке русского населения можно судить прежде всего на примере казачьих станиц, большинство жителей которых до войны составляли русские, с XVII века населявшие Наурский, Сунженский, Шелковской районы, и которые сегодня практически полностью вытеснены с земель своих предков. Несмотря на, казалось бы, относительное спокойствие в этих северных районах Чечни, убийство атамана Николая Ложкина и то, как оно произошло, показывает, что даже сегодня русские остаются самыми незащищенными жителями республики.
К примеру, в Наурской, внешне очень схожей со станицами Кубани и Дона, не осталось ни одной из проживающих здесь русских семей, которая бы не пострадала от рук бандитов. Свежо в памяти станичников убийство 50-летней русской учительницы, которая умерла страшной смертью. Сначала ее изнасиловали, а затем зверски закололи ножами. Незадолго до этого в станицу приезжал ее сын с Украины и просил мать уехать с ним. Но учительница отказалась, сказав, что не проживет без своих учеников.
В другой станице Наурского района - Мекенской сегодня проживает всего около 40 русских семей. Кровавая драма, произошедшая в станице четыре года назад, заставила десятки ее русских жителей в один день покинуть родные места. Октябрьским днем при отступлении боевиков из села менее чем за час здесь были расстреляны 34 человека: старики, женщины и дети. Все они были русскими, за что и поплатились. Как только подразделения федеральных войск вышли к окраинам станицы, ее, словно по команде, покинули многие чеченцы, которые ушли за Терек - на территорию, в тот момент подконтрольную "масхадовцам". Остался только батальон смертников, среди которых был местный житель Ибрагимов. Он долгое время работал почтальоном и хорошо знал всех станичников. Улицу Широкую он выбрал не случайно: здесь проживало в основном русское население станицы. Дробиловы, Радченко, Федосовы, Плетневы┘ Сегодня этих фамилий нет среди адресатов Мекенской.
Не легче было жителям станицы Новотерская, в которой осталось не более 20 русских семей. Как и в других селениях, они считаются самыми нищими и не приспособленными к жизни. О резком изменении этнического состава казачьих станиц можно судить и по Шелковскому району, в котором русских наберется не более 3 тыс. человек, а также проживают около 4,5 тыс. ногайцев, немного меньше аварцев, кумыков, татар и более 40 тыс. чеченцев.
С убийством атамана и заместителя главы администрации Ищерской стало меньше русских руководителей местных администраций, количество которых и без того составляет менее 1%. Кадровая политика республиканских властей и сегодня основана на выдвижении "национальных" кадров. Попытки же восстановления народного хозяйства со стороны русских руководителей не находят поддержки.
О том, что государственная национальная политика на Северном Кавказе не может больше обходить стороной проблему русского населения, неоднократно говорил и полпред президента Виктор Казанцев, по мнению которого, без возвращения русскоязычного населения бессмысленно говорить об умиротворении региона. Между тем русское население как Чечни, так и соседних с ней республик продолжает нести ощутимые потери. Его вытесняют из местных структур власти, из важных сфер деятельности и исторически сложившихся мест проживания, вынуждая мигрировать в другие регионы. К примеру, на территории Ингушетии русских осталось менее 2%, в Дагестане, где еще 10 лет назад доля русских составляла 12%, сейчас их осталось около 6%, в столице Северной Осетии Владикавказе количество русских за последнее десятилетие уменьшилось с 50 до 30%, а в Карачаево-Черкесии каждая третья семья желает выехать из родных мест.
Чечня и вовсе становится мононациональной республикой. В то же время очевидно, что пока русское население сюда не вернется, республика не приобретет черты гражданского общества, которое пока остается клановым. Однако сотни тысяч русских беженцев, покинувших районы боевых действий, не спешат возвращаться в Чечню, где им сегодня никто не может гарантировать безопасность и равноправное положение. Остающиеся же в Чечне русские жители смиренно дожидаются своей участи. Выбор невелик: либо голодная смерть, либо бандитская пуля.
P.S. В тот же день, когда хоронили Николая Ложкина, полпред Виктор Казанцев в Ессентуках встречался с начальником управления президента РФ по вопросам казачества Петром Дейнекиным и атаманами Донского, Кубанского и Терского казачьих войск. На встрече было отмечено, что, несмотря на многочисленные обращения к казакам с призывом переселяться в северные районы республики, ни один (!) из них пока не пожелал вернуться на родину.
Дарья Гармоненко 
