Григорий Заславский ≈ В прошлый раз, когда вопросы всё были про рок, вы говорили о том, чего не могут греческие боги и чего они хотят от человека. Теперь вопрос, чего не может сделать настоящий герой...
≈ Интересно было бы еще и понять, а почему эта древнегреческая перспектива кого-то сейчас интересует.
≈ Может быть, это в другой раз...
≈ А другого раза не будет. Вернее, это уже будет другой раз, другое всё. А герой отличается от негероя только тем, что приходит в единственно нужный момент. Ведь из древнегреческой, как раньше сказали бы языческой, перспективы, и Иисус ≈ это не кто иной, как герой. А праздник Рождества ≈ часть культа героя. Чего не смог сделать этот герой? Своим примером он не научил человечество любви ≈ тому, что он хотел принести в мир.
≈ А установление культа героя? Разве это нельзя считать успехом?
≈ Хороший вопрос. Это побочный эффект подвига, который на самом деле позволил толпе остаться толпой. Герой ≈ жертва толпы. Культ героя обязательно должен быть культом мертвого героя. Поэтому обстоятельствами жизни еще живой герой стремится как можно скорее очистить площадку. Герой, совершивший подвиг для общего блага, не может остановиться на этом пути. Он принужден либо отказаться от своего подвига, порвать с собственной славой, либо принести себя в жертву славе, дракону толпы.
≈ Значит, можно им перестать быть, как сходят с дистанции?
≈ Да, и такие примеры есть. Но толпа очень, очень этого не любит.
≈ Вы как-то не очень демократично о толпе говорите.
≈ Это не я говорю, это язык за меня говорит. Герой в античном смысле ≈ это дитя божества (бога или богини) и простого смертного ≈ мужчины или женщины, наделенное сверхчеловеческими способностями, а в дальнейшем ≈ человек, наделенный даром недостижимо оторваться от остальных людей для достижения не всегда постижимого ими же блага. То, что определяет человека как героя, это единственный в своем роде поступок, совершаемый на фоне массового бездействия или, наоборот, массовой неспособности остановиться в абсурдном действии...
≈ Но ведь бывает, что героем становится самый обыкновенный человек. Что делает обыкновенного человека ≈ вдруг ≈ героем?
≈ Это очень интересная конструкция, оставшаяся нам в наследство от сталинской эпохи. Помните, «у нас героем становится любой». С одной стороны, героизмом объявлялось выживание в сложных метеорологических или социальных условиях (челюскинцы, стахановцы). Незаметно он превращался в рутину массовой жизни. Есть гениальная картина Ильи Кабакова «Вынос ведра». Ведь это что? Это расписание подвига выноса ведра с помоями, образовавшимися в результате жизнедеятельности соседей по коммунальной квартире. Подвиг главного древнегреческого героя-ассенизатора, очистившего конюшни Авгия, меркнет рядом с каждодневным подвигом простого советского человека, жившего в добровольно-принудительной неволе.
≈ Ну да, было такое советское словосочетание ≈ «героика будней»...
≈ Золотые слова! Прибавим к этому наделение статусом героя целых городов, и что мы увидим? Совершенно верно, героем объявляется весь народ, сама толпа, сама готовность жить толпой, чтоб «общие даже слезы из глаз». Про общую парашу не писали, но подразумевали.
≈ А как же героизм на войне?
≈ Да, война всегда выручала и выручает пропагандистов массового героизма. Акт бескорыстной храбрости был перелит в тонкий инструмент социальной рихтовки. Блуд героизации войны превратил десятки миллионов людей в самых настоящих зомби. Они подвывали слезам знаменитой матери Зои Космодемьянской, которая снимала дожинки с подвига родной дочери аж до 70-х годов прошлого века. И те же зомби клеймили позором диссидентов, которые индивидуально и осмысленно пытались очеловечить жизнь своей страны.
≈ Другими словами, в обстановке принудительного массового героизма...
≈ ...настоящий героизм ≈ героизм несоучастия в преступлениях, героизм отказа от подвывания ≈ воспринимается как душевная болезнь. Власти, отправляя в психушку, например, Владимира Буковского, действовали очень по-народному. Подкупленный пайкой потолще и должен считать альтруиста, человека более достойного, чем он сам, душевнобольным. Сейчас пока что еще последнее поколение невменяемых определяет если не политический строй, то политическую философию в России.
≈ Ну главные и как раз не героические завоевания 90-х годов пока не утрачены. Вряд ли все-таки кому-либо удастся убедить людей, вкусивших прелестей частной жизни, жевать портянку.
≈ Кто знает. Коллективный Скалозуб может и назначить кого-нибудь для совершения подвига, для жертвоприношения. Современный российский герой должен быть средним арифметическим из бен Ладена (он должен быть самым грозным для Америки) и принцессы Дианы (она должна быть доброй, красивой и несчастной в личной жизни)...
≈ То есть, если бы, скажем, Рамзан Кадыров и Ксюша Собчак...
≈ Ну нет, им уж не успеть. А героя с кондачка не изготовить. Тут нужен социальный инжиниринг. Беспомощность всех этих «наших», «мишек», «мышек», «мошек», или как они еще называются, вся от вытоптанной личности. Молодежь сегодняшняя ≈ это все-таки маленькие электрические лампочки, а идеологию в них впендюривают стеариновые свечечки. Догорают и оплывают эти штирлицы совсем не героически. Но и для распространения политического электричества нужен не героизм, а представительная демократия. Герою ни в современном, ни в античном понимании просто нет в ней места.
Дарья Гармоненко 
