Велимир Разуваев
Дорога и сама по себе – всегда символ. Фото Александра Жукова
Я два с половиной года живу недалеко от метро «Академическая». Район очень приятный – все чисто и ухожено. Да и люди ничего. Вроде воспитанные. Тут будто в воздухе пахнет средним классом: такое легкое чувство зажиточности. Словом, это не мои любимые Люберцы.
Поначалу, правда, все это было в новинку. Если магазин – то «Азбука вкуса». Если куда-то ехать – то на такси. Я никогда еще столько на такси не ездил и никогда так дорого не закупался. Боишься даже плюнуть на асфальт. И соответственно плюешь, чтобы хоть как-то разбавить окружающее мещанство. А оно тут даже в мелочах. Но на самом деле если снять верхний слой – то под ним те же мои любимые Люберцы.
Например, понадобилось мне недавно сходить в банк ночью. Было уже тепло, а потому я скорее прогуливался по району, нежели шел к цели. Вышел на Профсоюзную, закурил. Полюбовался местным замороженным долгостроем. Иду и в который раз уже вижу такую картину. На остановке стоит симпатичная девушка в короткой юбке. Маленькую сумочку она оставила на скамье, а сама прислонилась к прозрачному щиту. Со стороны пешеходной дороги ее вроде как и не заметишь. Но расчет и не на пешеходов.
Но я, разумеется, не хочу ничего такого сказать. Девушки на этом месте стоят долго, а потом меняются. В разные ночи – разные девушки. Кто его знает, может, каждая из них по четыре часа ждет своего автобуса. Один раз, правда, я видел, как к остановке подъехала машина, девушка поговорила с водителем, села к нему, машина завернула к дому – в тень. А потом они там, наверное, долго разговаривали. Или она ему радио настроила. Или прикуриватель починила. Ничего примечательного, в общем.
Но в тот раз все было по-другому. Я даже специально замедлил шаг.
Подъехала машина. Стекло опустилось, завязался разговор. Погоду обсуждают, думаю. Или курсы валют. А затем девушка начала кричать на мужика в машине. Не сошлись, должно быть, в прогнозах.
В общем, страсти накалялись. Водитель вышел из машины: он был с бородой и радикальными намерениями. Похож на борца. А девушка такая тоненькая, на высоких каблуках – ей, наверное, около 20. Но у водилы она вызвала ярость. Показалось даже, что он кричит на нее из-за какой-то неуверенности. Может, даже из-за страха.
Она схватила сумку и давай отступать в мою сторону. Я стал идти еще медленнее. Вдруг мужику помощь потребуется. Ну, или ей.
А суть их разговора просто так не передашь. Ее переводить надо. Она кричала:
– А вот нечего с телкой подъезжать! Налюбить меня хотел, урод?
Он ее тоже крыл по-черному. На что она кричала:
– Не буду любиться ни с тобой, ни с твоей телкой! Лучше пусть она мне…
Дальше… непереводимо. Даже затошнило. Увидев, что мужик уже готов применить силу, девушка рванула от него ближе к дому – в тень. А я как раз мимо прохожу. Оказался между ней и «борцом». И думаю: «Не, ну так бизнес не делается…» И действительно – не делается. В тени припарковано несколько машин. Из одной быстренько вылетает свидетель ссоры. Тоже на борца похож. Мужчины вступают в диалог, который заканчивается таким высказыванием первого «борца»:
– Не, ну я-то просто так остановился…
Не знаю насчет остановился, но он сказал это, видимо, не просто так. Мне очень хотелось посмотреть в сторону второго мужика, чтобы, как говорят, заценить его волы… аргументы, вызвавшие подобную капитуляцию.
Пристрелит, подумалось уже окончательно, а потому не стал.
Но я, разумеется, не хочу ничего такого говорить. Может, это всего-навсего какой-то неравнодушный гражданин, который решил часа четыре посидеть в своей машине глухой ночью. От семьи отдохнуть. Увидел ссору – и вмешался. Неравнодушный же.
В общем, тут я ускорился. Закинул денег на карточку, возвращаюсь тем же путем. И вижу на остановке совершенно другую девушку: первая была блондинка восточной внешности, а эта брюнетка славянских кровей. А потом я заметил другую – она стояла через дорогу на остановке. Девушки были очень похожи. Во всяком случае, отсутствием длины юбок.
Вдруг на какую-то долю секунды у меня в голове возникла следующая мысль. Да это же проститутки! Да тут же целый холдинг секс-услуг! С охраной! Через Профсоюзную мужик из машины, что стоит в тени, за пять секунд не перебежит – стало быть, где-то там, в тени другого дома, в такой же вот машине сидит другой такой же мужик. То есть – это охрана, которую содержать еще надо.
Дальше. Мой друг-сосед как-то искал своей жене массажный салон – ее боли в спине беспокоят. И говорит: «Прикинь, нашел прямо на Профсоюзной». Но только массаж оказался эротический. В том же доме, в тени которого стоит машина с борцом, опекающим путану с остановки на Профсоюзной. Как сказал бы классик журналистского цеха: «Совпадение? Не думаю…»
Вот что называется лидогенерация. Интернет-канал плюс промоакции. В том же здании, в тени которого стоит машина с борцом, опекающим путану с остановки на Профсоюзной, есть секс-шоп. Креативная сувенирная продукция. В том же – понятно уже каком – доме, говорят, живет еще и местный участковый. Но он в этой цепочке явно лишний...
А что самое главное – я все это знаю уже целых два с половиной года. Например, недалеко от места вышеописанных событий (а если честно – то все там же) есть одно кафе. И у него есть один плюс – оно круглосуточное. В межкризисные годы, когда я еще не умел варить кофе, а нужно было работать всю ночь, я уходил туда, чтобы уподобляться креативному классу. К сожалению, я там был один такой, но не суть. Хотя нет, суть: очень часто за соседним столиком сидели две девушки, у которых было что-то общее. Не сказать, что они были похожи, но вот длина юбок… Да и впечатление они производили соответствующее. Всегда, кстати, брали «американо» – большую горькую порцию. И стакан воды. Даже знать не хочу, чем это вызвано. Наверное, у них была бессонница.
Вспоминая об этом сейчас, я вижу перемены. Те две в кафе и те, что стояли на остановках, – они все-таки отличаются. Первые, на мой взгляд, были не столь молоды и красивы. Очевидно, кризис вызвал рост спроса на молодость и красоту.
А затем все рушится. Преисполнившись чисто мещанской радости (денег на кредит закинул), я подхожу к дому и думаю: не, ну я же на «Академической»… Всему есть разумное объяснение.
Как, скажем, другим изменениям в районе за эти два с половиной года. Например, стоило бахнуть кризису, как я перестал ходить в кафе. Сложности меняют людей: иногда они хотят быть интеллигентами среди интеллигентов и рабочими среди рабочих, как похуже станет – интеллигентами среди рабочих, ну а в кризисное время – рабочими среди интеллигентов.
Или вот пивные. Есть здесь, скажем так, традиционные места. Но они элитарные: это пивные клубы. То есть там не пиво пьют. Но когда бабахнул доллар (или рубль) – тут же открылась уйма дешевых практически настоящих пивных. Ну, вы знаете, в таких заведениях можно взять себе домой несколько бутылок недорогого разливного пива или же выпить хмельного напитка прямо на месте: к вашим услугам три убогого вида – то есть аутентичных – стола на жалких пяти квадратных метрах.
В одной такой пивной бармен-продавец (или продавец-бармен) как-то заметил мне, что счастье будет недолгим. По его словам, то ли разрабатываются, то ли уже сами собой разработались сразу несколько законопроектов, которые прикроют лавочки. Решил не проверять, чтобы не расстраиваться. С другой стороны, я в такой пивной за это время был лишь раз, а потому, быть может, услышал эту новость на работе. Не важно, в общем. Да и не нужно: как и кофе, алкоголь можно делать самому. Адаптация – неизменная для нашего человека вещь.
Что еще неизменно? Дедушка на входе в один круглосуточный магазин. Он олицетворяет традиции. Признаться, для меня он как персонаж Дэвида Линча, потому что я его никогда не понимал. Он стоит в этом магазине каждую ночь. Горбится. С седой длинной бородой. Потертая зеленая куртка подпоясана веревочкой. Стоит и смотрит. Иногда к нему подходят охранники – и они разговаривают. Не знаю о чем. Наверное, ему просто одиноко.
Или местный сумасшедший, который постоянно заходит в тот же магазин. От него несет нечистотами. Однажды я случайно задел его плечом и извинился. На что он как завопит в ответ:
– Да ничего страшного!!!
Честное слово, у меня чуть сердце не выскочило из груди. Ей-богу, такое можно так прокричать, только если тебя пытать будут. Отрежут что-нибудь, а потом, как бы стесняясь:
– Ну… вы это… извините как бы… пожалуйста…
– Да ничего страшного!!!
А еще вместе с моим приездом прямо за нашим домом завелась компания веселых горланящих летними ночами алкашей. Должно быть, следом переехали. Но с кризисом куда-то исчезли. Спрос упал – и на песни, и на веселье, и на ночи.
В общем, вся эта трагикомедия почти везде одинакова. Дни и ночи, пролетарии и интеллигенты, безумцы и мудрецы, кафе и пивные. Вот только в любимых Люберцах я никогда проституток не видел.
А еще не меняются улицы и их дороги, которые куда-то ведут. Символически они все, как одна, наводят на аналогию с картиной Ван Гога «Церковь в Овере». Посему вопросительно и потому пугающе прекрасны.
Дарья Гармоненко 
