Ольга Пономарева
Херби Хэнкок и его команда.
Фото предоставлено организаторами
В столичном Доме музыки на этой неделе дал концерт джазовый пианист Херби Хэнкок, которого называют легендой и одним из лучших инструменталистов XX века. У Хэнкока 14 Grammy, «Оскар» за лучший саундтрек к фильму «Около полуночи» и ореол соратника Майлза Дэвиса и новатора, одним из первых использовавшего синтезатор в джазе. Приезд Хэнкока продолжил «Американские сезоны в России» при поддержке посольства США. Через день после концерта маэстро дал мастер-класс в Академии музыки имени Гнесиных. А завтра его ждут в Санкт-Петербурге.
Вместе с Херби Хэнкоком в столице должна была выступать еще одна легенда – вокалистка, звезда мюзиклов Ди Ди Бриджуотер, но по прилете в Москву она заболела. Зато на сцену вышла вся команда маэстро: джазовая певица Лиса Хенри и его ученики – квинтет самых перспективных выпускников американского Института джаза Телониуса Монка. Херби Хэнкок – ректор этой alma mater новой джазовой поросли, председательствует в жюри международного конкурса Телониуса Монка (его, кстати, выиграла не так давно приезжавшая в Москву джазовая львица Джейн Монхайт) и не скрывает гордости за тех, кого воспитал. Например, контрабасиста Хэнкок пестовал с 11 лет. И на концерте он дал показать себя каждому – вместе и по отдельности.
В Доме музыки собрались все знакомые лица, завсегдатаи, не раз виденные в столичных джазовых клубах. Зал до отказа заполнили те, кто просто не мог пропустить приезд одного из лучших представителей американской культуры. После вступительных слов советника-посланника по связям с общественностью посольства США Майкла Херли к единомышленникам вышел сам Херби Хэнкок. Воодушевленный бурными аплодисментами, он с энтузиазмом говорил, что в этом году, 30 апреля, впервые отмечался Международный день джаза, провозглашенный ЮНЕСКО. И сам факт, что он разъезжает по миру и стоит на московской сцене, свидетельствует, что джаз завоевывает все большее признание в мире.
Конечно, не совсем этих звуков ждала от Хэнкока публика – и он сел за рояль. Сказать, что маэстро играл виртуозно, значит не сказать ничего. Он, казалось, ловил настроение, эмоцию зала и отвечал клавишами. Едва касаясь пальцами, мягко, именно что играючи. Официальная критика называет его Моцартом XX века, он сел за рояль в семь лет, а в одиннадцать уже играл с Чикагским симфоническим оркестром (который, кстати, в апреле приезжал в Москву в рамках тех же «Американских сезонов»).
Говорит о его роли в становлении жанра фьюжн, смешения стилей, находит черты рока, блюза, соула, электронной и классической музыки. Но на самом деле в этом уносящем в иной мир, мир джаза, потоке звуков не хотелось ничего ловить и выделять. Хотелось сидеть и наслаждаться. И Херби Хэнкок дал поклонникам такую возможность. Еще в начале, словно раскрываясь, он исполнил дуэт с Лисой Хенри. Классику, любимую и Эллой Фицджеральд, и Билли Холидей, – I`m all for you, Body & Soul. При этом поразила скромность маэстро и умение создать образ. Херби и Лиса словно прогуливались под руку по тенистой аллее. Причем рояль, не выделяясь, просто органично и нежно следовал за вокальной партией. Причем Лисе с ее хрипотцой и умением работать с залом подвластна не только лирика. Так, уловив настрой меломанов, она раскрутила зал спеть вместе с ней I`ve got the blues. Не отлынивали даже прибежавшие из офиса солидные мужчины, утянутые галстуками.
Но это скорее небольшое отступление. Всепобеждающий дух джаза в этот вечер больше проявлялся в демократичной атмосфере джем-сейшена. Инициативу и ведение партии у Хэнкока перехватывал то трубач, то тенор-саксофонист, то перкуссионист, который, похоже, был душой этой студенческой компании, а то и вовсе молодой пианист. Сначала Херби Хэнкок словно пускал его посидеть за рояль мэтра, нимало не смущаясь шушуканьем в зале: по сравнению с учителем ученик-то играет жестковато, недотягивает. Но ближе к концу, на неизбежных бисах, началось и вовсе невообразимое. Юный Джеральд Лейтин – под одобрительное похлопывание по спине Хэнкока – начал в буквальном смысле его подсиживать. Сначала они, не прерывая мелодии, менялись местами. А после сели за рояль вдвоем, и ученик, влезая под руку, играл прямо поверх импровизации маэстро. Уловив драйв джем-сейшена, их поддержал весь квинтет, что создавало невероятную энергетику, плотность звучания и ритм. Аплодисменты, казалось, звучали вечность. А в душе рождалось то самое ощущение, за которое мы так любим джаз. Он объединяет, сближает и в хорошем смысле уравнивает, потому что ему покорны все возрасты, культуры и сердца.
